Александр Гром - Странствие по ошибке

— Высочество, драгоценный, мы прекрасно поняли твой тактически «гениальный» порыв. Или если больше нравится — «план». Но сейчас рассуждать об этом недосуг. Ситуация требует заняться кое-чем иным, куда более срочным, — позволила себе от лица всей компании, одёрнуть его чародейка.

— Чем же это, позволь узнать? — скривился принц, недовольный проявленной ею ироничной бесцеремонностью по отношению к его царственной персоне. Затем, гаденько захихикав, он предположил: — Неужто госпоже после приключившихся переживаний, резко приспичило в кустики? — и задумчиво воззрившись на меня, эльфа и дриаду, задумчиво вопросил: — Так, а другие, может и не хотят? Им может и того… без надобности? Другим-то?

— Если не прикусишь язык, подобная проблема возникнет у тебя самого, — смерив Гвейлина уничтожающим взглядом, посулила чародейка.

— А я чё? Я уже молчу, госпожа, — мгновенно потупился принц, благоразумно прекращая заведомо проигрышную конфронтацию.

— Для начала всем следует осмотреть имеющиеся раны. Мазь для их обработки я достану. После чего, мы сообща исследуем тела врагов. Не помешает обшарить и ближайшие окрестности, прилегающие к месту схватки, — демонстративно показав ему в ответ спину, дала дальнейшие указания Хельга. — На всё про всё у нас двадцать минут.

— Почему не пять? Или на худой конец шесть? — таки не сдержал прорвавшегося наружу раздражения принц.

— Сматываться надо отсюда поскорей, — не оборачиваясь, снизошла до ответа чародейка. — Уж слишком крепко мы тут наследили. А убираться больно хлопотно, угрюмцы тяжеленные ребята. Опять же время это займёт немало.

— Да, что бы толково сокрыть следы происшедшего, пожалуй, не один час уйдёт, — согласился с ней Рэймфор.

— Тогда, господа хорошие, приступим, — нетерпеливо подвела черту чародейка.

На мне не оказалось ни единой царапинки. Красивое лицо эльфа чуть подпортила глубокая ссадина на левой щеке. Чародейка отделалась лёгким порезом плеча. А дриада, как и я, избежала каких либо телесных повреждений. Впрочем, это отнюдь не говорило о том, что мы с ней, более умелые воины, чем они. Просто так сложилось. Принц тоже совершенно не пострадал, но гордости от этого, он, похоже, нисколько не испытывал. Мне кажется, его бы больше устроило малозначительное ранение, позволяющее впоследствии бравировать шрамом.

Неожиданно настроение принцу весьма ощутимо поднял метательный нож, предоставленный ему Хельгой перед боем. Его обнаружила дриада воткнутым в бедро угрюмца, зарубленного ею под самый занавес разыгравшегося кровавого представления.

— Я! Я приложил руку к гибели этого могучего борова! Необычайно метким броском, я обездвижел… частично обездвижел оного, чем весьма поспособствовал госпоже Талиналь в победе над ним. О-ля-ля! Слава мне, слава! Я даже жалкой зубочисткой сразил врага! — бурно возликовал принц, едва получив свидетельство о своём успехе, и вприпрыжку словно козлик, заскакал вокруг поверженного тролля.

— Высочество, хватит вопить будто оглашенный, — рявкнула, быстро потерявшая терпение чародейка, занятая осмотром очередного трупа. — Уши от тебя пухнут. Вояка…

Принц обиженно засопел, но стоявшая рядом дриада, наклонившись, что-то прошептала ему, и тот сразу же просветлел лицом.

Справившись со вторым заданием, поставленным чародейкой, мы с превеликим облегчением переглянулись. Поводом для тихой радости послужил факт того, что лишённые жизни враги не могли быть одним из отрядов погони, наверняка ещё рыщущей в поисках наших следов. Потому как оказались они презренными хардарами, то есть изгоями, если перевести это слово с языка троллей на всеобщий. О чём неоспоримо свидетельствовали их тотемные знаки, выколотые по древней традиции на груди и в данном конкретном случае красноречиво перечёркнутые крест на крест пунктиром алых линий. Подобный наглядный способ аннулировать принадлежность индивидуума к определённой общине, не был ни для кого из нас секретом. Ибо существовал в Новом Мире у большинства не человеческих рас, едва ли не с самого его возникновения. Да взять, например, моих троллей-дружинников. Хоть родились они далеко отсюда, в Запретных горах, однако пятеро из них щеголяли с «живописью» подобного рода. Впрочем, я не предавал этому абсолютно никакого значения. Мне достаточно было знать, что они преданны и никогда не подведут.

Наверное, с добрую минуту все стояли, обозревая побоище и не промолвив ни единого слова. Затем, обоюдное молчание прервала Хельга. Презрительно пнув ногой последнего обследованного угрюмца, она небрежно обронила: