Марина Эльденберт - Небо для двоих [litres]

Эти кретины из школьных информационных систем разводили руками и говорили, что кто-то из старшеклассников здорово заплатил кому-то, чтобы такое сделать.

Знали бы они, кто их уделал, удавились бы от осознания собственной неполноценности, но они не знали. Так и объявили виноватым одного красавчика, который допустил большую ошибку: позволил себе поцапаться с директрисой по поводу несправедливо выставленных низких баллов. А потом поругался с расследующей дело комиссией, за что был исключен из школы и спился за пару лет.

Так ему и надо.

Он терпеть не мог всех этих лощеных мальчиков, к ногам которых девчонки просто штабелями укладывались. Его они просто не замечали, но это осталось в прошлом. Сейчас все по-другому.

Сцепив пальцы до хруста, он подошел к окну. Неизменная панорама, открывавшаяся с высоты офиса, немного успокаивала.

Немного.

Его, гения информационных технологий, никто не обыграет. Никогда.

Тот случай в школе стал первым успехом, и успех впоследствии продолжался. Именно он влез в систему управления флайсом отца и уронил его с высоты на горный хребет. За все, что он сделал. За всю его жестокость, за все его пренебрежительно-снисходительные взгляды, за это гадливое выражение лица, когда отец говорил, что сил в нем не хватит, даже чтобы виара толком построить.

К сожалению, он не знал, что с ним была мать.

Ее он убивать не хотел. Правда не хотел и по-своему любил… отчасти. Потому что эта вялая, не смевшая даже толком открыть рот в присутствии отца женщина никогда за него не вступалась.

Как бы там ни было, именно та ситуация научила его все проверять и перепроверять, перед тем как действовать. Конечно, всегда случаются форс-мажоры, но многое можно предусмотреть, предугадать и просчитать. Если действовать разумно, любую ситуацию можно переиграть и обернуть себе на пользу.

Сейчас, главное, не торопиться.

Несколько глубоких вдохов и выдохов стянули зрачки в тонкие точки, ледяная корка на ладонях начала таять.

Да, все, что ему нужно сейчас, – это время.

Пусть даже его не так много: выборы уже совсем скоро, и кандидатуру Джермана приняли к рассмотрению.

Стоило об этом подумать – и спокойствия как не бывало. По стеклу поползла паутина инея, в глазах полыхнуло пламя. Нет, надо же додуматься – полукровку, этого дерьмового недоноска посчитать достойной кандидатурой! Это его должны были предложить взамен впавшего в кому дядюшки.

Рычание и хруст привели в себя.

Ромбовидный светильник превратился в ледяной пласт и осыпался крошкой к его ногам. Глядя на тающие в воздухе искры-кристаллики, он плотно сжал ладонь, унимая пульсирующее на ладони пламя, а потом резко направился к дверям.

– Единственный Гранхарсен, которого я уважал, сейчас в больнице.

– Ты мне предлагаешь расплакаться или самоуничтожиться?

Ненавистный Ландерстерг и еще более ненавистный полукровка застыли друг напротив друга в его приемной. Девица-секретарь цветом лица напоминала вечно заснеженную верхушку пика Рохт. Заметив его, Ландерстерг сверкнул потемневшим взглядом и вышел.

Этот заносчивый гад напоминал ему того самого красавчика, которого исключили из школы, с той лишь разницей, что тот вообще был человеком. При всем при этом смотрел свысока, и во взгляде его читалось: «На что ты вообще способен, малявка?»

И где он сейчас?!

– Не переживай, кузен. – Полукровка хлопнул его по плечу. – У некоторых чувство собственной значимости эту самую значимость перевешивает.

Его передернуло, но он изобразил подобие улыбки. Смотреть на Джермана Гроу было невыносимо: явился сюда со своей небрежной прической, напрочь игнорируя принятый в компании дресс-код, и все девицы пускали по нему слюни. Даже эта идиотка из его приемной.

– Пойдем в кабинет? Или так и будешь на меня любоваться?

Не найдя в себе сил ответить что-то, что его сейчас не выдаст, указал в сторону дверей. Он мог бы размазать его, просто выпустив огонь, который собирал так долго, всю свою мощь. Практически щелчком пальцев, но это разрушило бы все, к чему он так долго шел. Поэтому сейчас он будет притворяться столько, сколько придется, и будет на стороне Гроу до тех пор, пока не настанет время нанести удар.

Какой – он пока еще не решил.

В ту самую минуту, когда он об этом подумал, телефон недоноска взорвался мелодией.

Какой-то роковой композицией, которую тот сам в свое время напел в дерьмовом мюзикле под названием «Мир без тебя» – высшая степень самолюбования. Что ж ему не сиделось на месте, если все его амбиции сводились к таким вот постановочкам, от которых большинство нормальных людей просто тошнит.