Василий Давыдов - Духодар

Не то чтобы слова хозяина его успокоили, но Револьд решил все же немного расслабиться. Хотя, на всякий случай лучше оставаться наготове. Кто его знает, что у старика на уме? С виду явно не в себе дедушка.

— Была не была, — охнул дед, кряхтя поднялся с тахты и подошел к стене, — есть у меня на черный день вязанка. Да и чайком побалуемся. Сам листочки выращивал, никто так из местных уже не умеет. Да… все же были времена…

Он достал несколько небольших веток и покидал их в очаг. Кремень старик протянул Револьду: мол, куда ему, старому, огонь разжигать трясущимися руками. Зря только провозится. Он, наивный, думал, что у ученого это получится быстрее. Да Рев отродясь с кремнем не работал. Оказалось, это очень больно — защемлять пальцы между камнями. Особенно, если по ногтю попадать. Впрочем, ученому сейчас не до боли было. Он судорожно размышлял как дошел до жизни такой и как теперь выбираться из селения людоедов.

— Покуда дождь льет, не выбраться тебе, — словно прочитал его мысли старик, — в гору и пару сотен метров не пройдешь, в грязи завязнешь. Уж я-то наши дожди знаю. А как стихнет, ежели еще темно будет, вдоль берега да в Черную Рощу. Там сложнее будет найти. Слушай старого человека, я дурного не посоветую.

Рев сидел на корточках и смотрел как разгорается костер. Кто бы мог подумать, что может быть так страшно! Ужас, казалось, проникает в каждую его косточку, мышцу, заставляя убежать, спрятаться, скукожиться до размеров мышки. Вот уж не думал ученый, что окажется в такой ситуации. Себя глупым Револьд не считал, но где-то он точно просчитался. Хотя, чего тут думать и гадать? Нельзя было доверять Бифу. Не даром внутренний голос нашептывал не брать его в проводники. И ведь пришлось же! Если бы не разбойники с заставы… Что такое не везет и как с ним бороться…

— Я не могу просто сбежать, — осенило ученого, — со мной еще мальчишка из Грилмуф, Герберт, сын кузнеца. Если я его оставлю, ваши рыбаки его съедят. А я за него отвечаю, как никак. Что потом кузнецу скажу? Да и совесть заест…

Старик вздохнул.

— Чего никак не поймешь, дурень? — не выбирая слова, произнес он, — съели твоего Герберта и не подавились. И за тобою придут, как время наступит. А пока гулять выпустили, как животное какое, знают, что все равно никуда не денешься. Обжоры… Как их только земля носит…

— Ты их не жалуешь, — заметил Рев, — прям чужой здесь, как так вышло-то? Вроде как из одного рода-племени. Не бывает так, уж мне, ученому, это известно.

— Ничего вы ученые не знаете толком. Только лица умные делаете, а сами, брось вас в лесу, даже выжить не сможете, — проворчал дед, — а мы умели. Ну… я и рыбаки тех времен. У нас своя культура была, обычаи всякие. Стариков, кстати говоря, не бросали, а уважали и даже побаивались. Людей не ели. И многое мы тогда умели, чего уж не видать молодым да глупым. Эх, да чего вспоминать, давно прошло все, в Горячую кануло. Не осталось наших большаков (большак — старший в семье, хозяин и распределитель, прим. автора) больше, некому нас учить.

— Большаков? — насторожился Рев, чувствуя что-то важное в этом слове, — о ком это вы? В Забытых землях кто-то правил? Вот так новость, впервые слышу.

— Опять ты со своим ученым бредом? — возмутился старик, — они учителя наши, всему нас научили, что умеем. И рыбу ловить, и дома строить и много чего еще. Великие они были, не чета нынешним. Дождь могли вызвать, по воде ходили, а рыба сама к ним в сети прыгала. Словом умели такое творить, чего руками никогда не сделать. И сейчас бы умели, не приди ваш глупый, озлобленный народ с севера, из-за Леса Древних Тайн.

— Они, наверно, как-то иначе выглядели, да, Гислин? — начал догадываться ученый. Неужели эти самые большаки и нарисованы в книге? Вот это поворот! Он, Револьд, ученый из Амиума, наткнулся на предание, корни которого ведут куда-то далеко… Хотя, какая уже разница, если его скоро съедят? Как там говорил Биф? «Был ученый и нет ученого…». Досадно. Как в воду глядел, жулик. Надо же так вокруг пальца обвести…

Из раздумий его вывел голос старика.

— Ну как сказать… они ни на кого не похожи, даже друг на друга. Помню, у некоторых были лишние конечности… Прошло слишком много времени, а старость, как известно, не радость. Память отказывает, спасу нет. Я в те времена их в книге зарисовал даже, чтобы, значит, не запамятовать. А куда делась, ума не приложу. Сейчас сгнила, небось, где-нибудь в грязи. У нас ее, как видишь, с избытком. Никуда от нее не денешься.

У Револьда аж сердце подпрыгнуло. Его переполняло такое сильное волнение: еще бы, ученому столько пришлось пройти, чтобы найти автора книги. Не зря Рев был уверен, что с рисунками связана какая-то тайна. Он уже и думать забыл где находится. Торопливыми движениями он выхватил из-за пазухи сверток и резко извлек книгу наружу.