Светлана Таскаева - Двенадцать звезд

Поглядев, как тот ежится на пронизывающем ветру, безногий интендант добавил к поклаже темно-красный шерстяной плащ с капюшоном.

Они уже собирались уходить, как Долгузагар вспомнил:

— А как насчет воды? Мехов пару бы?

— Зачем? — удивился кладовщик.

— Что значит — зачем? — тоже удивился Долгузагар. — Где на северной дороге воду взять, колодцы ведь отравленные.

— Как — отравленные? — и кладовщик уставился на него во все глаза. — Да вы точно из Барад-дура вылезли: колодцы года четыре как почистили.

Вожатый Долгузагара улыбнулся. Оба интенданта обращались к нему так же, как и Исильдур — «охтар», из чего Долгузагар заключил, что это имя, а не только звание молодого человека.

Напоследок королевский оруженосец проводил морадана к коновязи, которая тоже была прибежищем бесхозного добра — на сей раз лошадей.

— Берите любую, какая вам нравится, — сказал охтар по имени «Охтар». — И прямой вам дороги.

И он повернулся, чтобы идти.

— Постойте! — воскликнул Долгузагар. — А как же мне выбраться потом из лагеря? Что я часовым скажу?

Охтар обернулся и глянул на него с улыбкой.

— Просто выйдете — и все.

И ушел, оставив своего подопечного наедине с лошадями.

Делать было нечего. Сложив мешки и сумы на землю, Долгузагар отправился вдоль коновязи, стараясь не торопиться и время от времени оглядываясь по сторонам: не видно ли Гвайласа. В конце концов у него месяц на то, чтобы убраться восвояси, может, рискнуть и задержаться ненадолго, чтобы попрощаться с эльфом?

Пару раз пройдясь вдоль ряда лошадей, мирно кормившихся из своих торб, он выбрал себе саврасую кобылу с черным ремнем по хребту, широкими ганашами и новыми, не сношенными подковами. Сняв с нее торбу, осмотрел ноздри и зубы и остался доволен: молодая, здоровая. Принес из-под соседнего навеса седло и уздечку поприличнее и только приготовился седлать, как услышал знакомое ржание: в конце коновязи стояла, навострив уши, серая с белой проточиной лошадь.

— Гватро! — радостно воскликнул Долгузагар.

Эльфийская кобыла подбежала к нему, но вместо того, чтобы поздороваться, вдруг цапнула зубами савраску за круп, отчего та, испуганно заржав, вырвала из рук у Долгузагара недоуздок и унеслась прочь на своих одетых в черные «чулки» ногах. Только после этого Гватро игриво прихватила друга-человека за ухо.

— Ты что такое вытворяешь, а, зимрамит? — ласково укорял кобылу Долгузагар, оглаживая ее по шее и по холке.

Только сейчас он заметил, что Гватро оседлана, а позади седла приторочены две набитые сумы. Он поднял взгляд и увидел в конце коновязи Гвайласа. И перевел дух.

— Я принес твои вещи, — эльф подошел к Долгузагару и протянул ему ящик-футляр с арфой. — Твоя рукопись и то, что мы вчера написали, там, внутри. И еще запас бумаги, перьев и чернил.

— Спасибо, — Долгузагар взял футляр, подержал его в руках и поставил под ноги. — Ты опять отдаешь мне Гватро?

Гвайлас кивнул.

— Но я не могу принять такой дар — насовсем, а не на время!

Эльф лукаво улыбнулся.

— Боюсь, мэллон, у тебя нет выхода: не думаю, что Гватро позволит тебе уехать отсюда на другой лошади, — и он значительно оглянулся на тучи серой пыли, которые подняла саврасая.

Они помолчали.

— Куда ты теперь? — спросил Гвайлас.

— Отсюда ближе всего до Мораннона, туда и поеду, на север. А ты куда собрался? — спросил Долгузагар, увидев на поясе у эльфа меч, а за спиной — лук и колчан.

— Я? — Гвайлас негромко свистнул, и из-за коновязи показался Мышастый с полными седельными сумами и темно-зеленым плащом в тороках и потрусил к собеседникам. — Я тоже на север.

— В дозор?

— Нет, — ответил эльф, затягивая подпругу на Мышастом. — Мой король отпустил меня: война окончена, скоро наше войско вернется в Лес.

Слово «Лес» было явно произнесено с большой буквы.

— Хорошо, что нам хоть сколько-то по пути, — осторожно сказал Долгузагар.

Гвайлас поднял на него взгляд.

— Сколько-то? Лет сто, я думаю.

— Что?!

— Я еду с тобой, мэллон нин. Ты забыл, что я обещал тебе? Я останусь с тобой до самого конца. Дети у меня уже взрослые, могут с век и без отца обойтись, — и эльф улыбнулся.

— Ты что, женат? — поразился сбитый с толку Долгузагар.

Улыбка Гвайласа сделалась еще шире.

— А как же! Ее зовут Айвори, глаза у нее словно пылающие угли, а волосы темные, как у Соловья Дориата!

Потом перестал улыбаться и добавил:

— Если бы я погиб, она бы ужасно рассердилась.

— Но как же тогда… ты вовсе не обязан ехать со мной! Я имел в виду совсем другое! — воскликнул Долгузагар.