Анна Алмазная - Телохранитель [СИ]

А ведь Арман помнил, как еще седмицу назад тут клубилось от просителей. Рэми любил помогать, временами слишком любил, и казначей их рода недовольно хмурился, пытался пожаловаться Арману на излишнее расточительство архана Эррэминуэля, на что Арман лишь раздражительно отмахивался, пополняя казну доходом с их поместий.

Поместья приносили столько, что даже Рэми было потратить не по силам, так что пусть братишка будет добрым, если ему так хочется. Тем более, что каждая его помощь возвращалась к роду сторицей, приводя под крылья клана преданных, охочих работать людей, которые намолиться не могли на своего нового архана. На Рэми. На задумчивого, спокойного, всегда и для каждого находящего нужное слово.

Арман знал его другим. Свободолюбивым и упрямым, а временами и невыносимым. Арман знал, как брат умеет вспыхивать и гореть в своих эмоциях, как сжирает сам себя в поисках вины там, где этой вины нет и быть не может. Рэми целитель. Всех и всегда хочет спасти и переживает каждую свою неудачу.

Но когда в нем поднимала голову вторая душа, целитель судеб, взгляд Рэми ужесточался, смотрел в самую душу и слова его били подобно кнуту. И помогал братишка только тем, кто на самом деле в этой помощи нуждался. И жестко прогонял, даже карал пытающихся обмануть, потому постепенно и обманывать его опасались. И жулики начали его бояться, а Зир, глава темного цеха лишь посмеивался:

— Твой брат нечто. Хорошо, что не все такие, а то бы нам работы не было…

Не все были «такие» и среди придворных. И Арман начал замечать, что часть придворных брата откровенно избегает, боится вставать на его пути, прячется в тени, когда он проходит мимо. И начал за брата сильно опасаться, незаметно усилив вокруг него охрану.

Не зря: Рэми пару раз пытались отравить. Присылали не слишком безопасные подарки, пытались пырнуть ножом в толпе. Пока удавалось атаки незаметно отбить, а особо ретивым дать понять, что не стоит… ой не стоит ссориться с северным родом и его главой, и атаки прекратились… но… судя по всему, Рэми все равно достали. Вопрос только — как?

У дверей в спальню брата Армана ждала неприятная неожиданность: Лиин, хариб брата. Такой же внешне хрупкий, как и Рэми, с похожими, выразительными глазами и огромным, столь редким в Кассии, даром целительства.

— Мой архан, — поклонился он, не отходя от заветной створки. — Прости, но я не могу тебя пропустить.

— Ты не можешь что? — тихо переспросил Арман, ушам своим не поверив. — Ты меня не пускаешь к брату? С каких пор, Лиин?

— Мой архан, — явно смутился хариб. — Пойми… твой брат только что заснул, лучше его не тревожить…

— Опять кошмары? Я с детства с ними справлялся и теперь справлюсь, пропусти.

— Нет, мой архан…

— Значит, он не только не ест, но и не спит в последнее время, не так ли, Лиин?

— Арман… — прохрипел хариб, и в темно-карих глазах его Арман перехватил неприятный отблеск страха.

Лиин впервые от посвящения в харибы назвал Армана по имени, что было само по себе редким чудом, а еще большим чудом было то, что Лиин явно хочет, чтобы Арман вмешался, но все равно его не пускает.

Приказ Рэми, не иначе. И Лиин скорее умрет, чем его нарушит. Впрочем, времени и так не осталось, повелитель ждет. Повелитель не любит ждать. И Арману уже давно пора идти… только…

— Ты понимаешь, что говоришь о нем как о больном? Ты, один из самых сильных в Кассии целителей, не можешь помочь своему архану? Не пугай меня, Лиин.

Блеск отчаяния в глазах хариба, значит, все на самом деле плохо.

— Ты не понимаешь…

— Это опасно?

— Мой архан, — выдохнул Лиин, и Арман понял, что не совсем.

— Мой брат выходит только на дежурства? — поинтересовался он.

— Да, мой архан.

— И когда следующее дежурство?

— Завтра, мой архан… с самого утра.

— Значит, завтра я навещу своего старого друга, Мираниса, — усмехнулся Арман, и вздрогнул, когда на лице Лиина вспыхнула надежда. — И не предупреждай об этом визите моего брата, слышишь? Как и не говори о том, что я приходил.

— Да, Арман, — вновь назвал его по имени Лиин. И схватил вдруг Армана за рукав, сминая дорогую ткань:

— Только приди. Обязательно приди, слышишь!

— Уж не сомневайся, — резко ответил Арман, и осторожно, чтобы не порвать тонкую ткань, высвободив рукав, вышел из покоев брата.

В коридорах было спокойно и тихо. Догнала его, молча присоединилась свита, и Арман, наскучив петлять по коридорам, спросил разрешения и, получив ответ, приказал их перенести в покои повелителя. Мелькнуло вокруг, окрасилось синим, засверкало серебро вышивки по гобеленам вдоль стен в малом тронном зале, и ступни сразу же утонули в толстом ковре. Арман опустился перед высоким троном на колени, склонил голову и сложил на груди руки, мысленно сказав: