Федор Чешко - Между степью и небом [litres]

Михаил вдруг понял, отчего они так малы, эти белоснежные близящиеся фигурки.

Понял, потому что сумел, наконец, рассмотреть их как следует.

Понял, и на миг разучился дышать. Слишком уж невозможной, немыслимой показалась такая встреча в лесу, ночью военного одна тыща девятьсот сорок первого года. А девушки по-прежнему не замечали… верней, НЕ ВИДЕЛИ встречных, хоть были от тех уже в паре-тройке шагов…

Отчаянным усилием вытряхнувшись из чугунной оторопи, Михаил невесть зачем попробовал было хватануться за оружие, но пальцы правой руки (которую он напрочь забыл вынуть из кармана) словно бы вросли в ткань; совершенно идиотская попытка дотянуться до нагана левой рукой тоже ничего не дала: кобура запропастилась к дьяволу, а локоть больно чиркнул обо что-то твёрдое, и в ответ на это чирканье хлопнула по левому Михаилову бедру неожиданная, но смутно знакомая тяжесть…

И в тот же миг проклятый туман выхлестнуло из лесу чистое златое сиянье; небесная чернота рванулась в высь головокружительным месивом бесчисленных звёзд и шалого весёлого света; между кивающими ветру древесными кронами замаячил улыбчивый лик полной луны… И сам лес повеселел, наполнился шумливым подлеском, отголосками беззаботного смеха, чистым духом недальней речной воды…

Наполнился подлеском?! Взбредёт же на ум этакий вздор! А что до смеха, беззаботности и подобного-прочего, так чего ж еще ждать от нынешней ночи?!

Да уж, друг-брат, вовсе ты, похоже, оскорбел умишком. И не только умишком. Вон мгновенье назад едва не сдох с перепугу, да хоть бы ж ещё из-за чего-нибудь путного!!! Счастье великое, никто, кажется, не видал этой стыдобы… А то б нынче же пошли гулять россказни – как ты брёл, ничего вкруг себя не видя; как, на малых ребятишек наткнувшись, от неожиданности едва не завопил… Эх, ты, оборонщик… Воин сноровистый да бывалый… Правильно Глуздырь говорит, что у Кудеслава Мечника, прозываемого также Урманом, не голова, а сплошная мозоль, шлемом натёртая (это он, конечно же, за глаза так о тебе говорит, но всё равно правильно)…

Именно счастье, что вокруг, кажется, никого. И детишки вроде бы прохлопали твой дурацкий испуг: им не до тебя, они, конечно же, ищут…

Детишки – мальчик и девочка лет шести – действительно сосредоточенно глазели под свои осторожно ступающие исцарапанные босые ноги. Кудеслава эти недомерки углядели в последний миг, уже поравнявшись. Внезапно приметив рядом с собою невесть откуда взявшегося оружного верзилу они так потешно оторопели, а мгновенье спустя, распознав сородича, так потешно обрадовались, что верзила-сородич снизошел ответить на их торопливые поклоны еле заметным кивком. Впрочем, Мечник тут же пожалел о своей снисходительности: едва успев разминуться с ним, ребятишки тихонько, но вполне слышимо захихикали.

Ну вот, даже сопливые пащенята над тобою насмешничают!

Оно и понятно: здоровенный ражий мужик одёжу напялил – в нынешнюю-то ночь! Словно малолеток либо почтенный старец! Так мало того, он ещё и панцирь железный вздел, и шелом, и оружье прицепил к поясу… Гы-гы-гы-ы…. Какой же немыслимо стыдный изъян нужно иметь, чтоб аж этак вот уберегаться от весёлых шалуний?!

Это из-за Яромира (сучий послед бы ему в бороду!) Кудеславу пришлось бродить по лесу железноголовым страшилом.

Впрочем, нет, неправда. Даже не будь на то старейшинского наказа, Мечник и сам, доброхотно навязался бы в охоронщики при сородичах, ополоумевших от сладких жертвенных игр.

Потому, что он, Мечник – единственный настоящий воин в роду-общине.

Потому, что на градской чельной площади смердит неуспевшей выветриться гарью руина дозорной вышки.

Потому, что едва ль три десятка дней успело минуть с тех пор, как Вятковым потомкам удалось окоротить своих задиристых соседей-мокшан, и те, может статься, ещё не научились быть окороченными.

Потому, что очень уж соблазнительно напасть на вятичский род именно этой ночью, когда родовичи, утратив рассудок, носятся по лесу – кто в поисках чародейственных папоротниковых цветов, кто в поисках шалого мимолётного счастья, угодного в требу страстелюбивому богу Купале…

У мокши-мордвы, кажется, тоже празднуют нынешнюю суматошную ночь, но кто знает, на что может решиться мордва и какие жертвы приятней её мордовским богам?!

Ну, а если мокшане решатся-таки напасть, что сможет Кудеслав водиночку? “Что? Полно-те! Уж хоть что-нибудь он да сможет,” – это Яромир свечера так говорил опасающимся общинникам.