Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.

Злая как тысяча чертей я вылетела из столовой. Ух, попадись мне, Мелёшин!

И искать не нужно. Он активно общался с парнями, оккупировавшими постамент у Списуила.

— Мелёшин! — закричала я издалека, направившись к статуе святого, чтобы прояснить возникшее недоразумение.

Он замер и медленно развернулся.

— Мы так не договаривались! — возмутилась, подойдя ближе.

— Ой, какие цыплятки здесь гуляют и не подозревают о голодных котярах с острыми когтями, — сказал кто-то из парней. По массам прошло оживление и смешки.

— У голодных котяр цыплятки встанут комом в горле, — парировала я смело.

Раздался дружный смех. Мэл, застыдившийся, что его увидели общающимся с бесцветной особой, кивнул в сторону, призывая отойти к зеркалу и не позорить в открытую.

— Техничка заставила убирать твои недоедки. Чего ухмыляешься? При возврате долга мы об этом не договаривались, так что я вправе разорвать соглашение, — сказала сварливо.

Мелёшин напрягся.

— Забылся, с кем не бывает? Взамен отнесу твой поднос, и будем квиты.

Забылся он! Наверняка придумал пакость, но в чем она состояла, я не сумела разгадать навскидку.

— Хорошо. Взамен отнесешь мой поднос к мойке! — пригрозила запальчиво.

Мэл пожал плечами:

— Без проблем. Завтра и уладим.

— Как завтра? — растерялась я. — Завтра не получится.

— А когда получится? — поинтересовался вкрадчиво Мелёшин.

Я почесала нос.

— Ну-у… На следующей неделе!

— Поторопись, Папена, а то у меня мозг маленький, и для памяти места не хватает, так что могу забыть, — сказал Мэл и повернулся, чтобы влиться в серьезную мужскую среду.

Я хотела сказать колкость вдогонку и уже открыла рот, но слова увязли в горле. Это заработали миндалины в височных долях, мгновенно нагоняя на меня ураган отрицательных эмоций: испуг от собственной смелости, отпустившей с привязи язык, ужас и растерянность при воспоминании об устроенном свинарнике в оранжереях, а еще… тянущую горечь от предстоящих веселых каникул Мелёшина в компании его блондинки.

Прокравшись к архиву, я протиснулась в дверь бочком, стараясь, чтобы пакет не шуршал. Архивариус не заметил моего появления, увлеченный тихим разговором с худеньким светловолосым пареньком.

Теперь быстренько затолкаем пакет между ближайших кадок с пышно облиственными пальмами. Что ж, омертвелая моя надежда, проверим, насколько благоприятен местный климат для здоровья растений.

— Добрый день, — сказала преувеличенно громко и двинулась навстречу начальнику. Он неожиданно резво вскочил, словно его поймали с поличным.

— Вам пора, — обратился строго к пареньку. — Первокурсникам не разрешается посещать архив.

Юноша согласно кивнул и направился к выходу. По пути он остановился рядом со мной и протянул ладонь для рукопожатия:

— Привет! Я Ирадий, но для тебя Радик.

Парнишка был очень худ и тонок телом, как соломинка, имел большую голову на тонкой шейке с коротким ершиком светлых волос и одинаковый со мной рост. Ирадий улыбнулся лучезарно и светло, и я не смогла не ответить улыбкой.

— Эва, — представилась и пожала прохладные пальцы.

Что ни говори, а потрясающее начало года: с утра — море знакомств.

— Вибрирует, — сказал юноша, сделав таинственное лицо. У меня зародилось подозрение, что он не от мира сего.

— Что вибрирует?

— Твое имя. Э-ва, — пояснил он как само собой разумеющееся.

— А-а, — кивнула я с понимающим видом.

— Ирадий, вам пора! — окрикнул парнишку архивариус, но закашлялся, надорвав связки, и поэтому направился выдворять пацана вручную.

— Пока, — попрощался Ирадий с теплой улыбкой и ушел.

— Не обращайте на него внимания, — начал оправдываться Швабель Иоганнович. — Мальчишка учится первый год и ошалел от счастья.

— Ничего страшного, — заверила я. — Очень милый мальчик.

Начальник опять усадил меня за бесконечное переписывание бесконечных карточек. Сам же, время от времени мелькая вглубь архива и обратно, бросал на меня косые взгляды, а потом не выдержал:

— Если первокурсник говорил дерзко или неуместно, предупредите меня.

— Ну, что вы, — отвлеклась я от очередной карточки и почесала пером за ухом. — Ирадий вежливый и приветливый студент.

Архивариус посмотрел с недоверием, словно был твердо уверен в переменчивости моего мнения.

— Если вам показалось, что у мальчишки отсутствует воспитание и нет манер, скажите, — затянул прежнюю песню.

Дался ему головастый пацан. Я почти забыла о парнишке, так ведь без конца напоминают.