Антон Орлов - Золото Ларвезы

– А шуба-то где? – дрожа, вымолвила Нинодия.

Демон не ответил, он уже ломал деревья где-то за бушующей снежной пеленой. Вскоре вернулся с громадной охапкой веток и тонких стволов, начал проворно сооружать шалаш, не обращая внимания на снегопад. Нинодия могла только трястись от холода. Своих пальцев, сжимавших края плаща, она больше не чувствовала.

– Идем, – закончивший работу Лис подхватил ее. – Эту тряпку лучше скинь.

– Да как же…

Не слушая возражений, он отобрал у нее намокший от снега плащ, застелил им ложе из елового лапника, а потом обнял ее сзади – и Нинодия в тот же миг обнаружила, что на ней теперь меховая шуба, большая и теплая.

– Полезай в шалаш! – приказала свисавшая с воротника лисья головка.

– Ох… Лисонька, это что ли тоже ты? Я и забыла, что ты умеешь в шубу превращаться…

Превозмогая боль, она опустилась на четвереньки, кое-как заползла в укрытие. Улеглась, забравшись под дивно красивую серебристую шубу с ногами и с головой.

– Согреваешься?

– Да… Ох, живот-то как выворачивает… Больно…

– Плохи дела, – произнес демон после паузы. – Малая нить жизни у тебя во чреве порвалась.

– Таль… С ней плохо?

– С ней кончено, а чрево у тебя запечатано, и для тебя это смертельно опасно.

У нее не было сил даже на то, чтобы заплакать.

– Значит, помру я здесь? Ну, спасибо тебе, Лисонька, что пришел за мной. Благодаря тебе, мой хороший, я хоть по-людски помру, это тоже дорогого стоит…

– Погоди, – перебил Лис. – Попробую кое-что сделать. Один рыжий мерзавец объяснял мне, что если зажать зубами разорванную нить жизни, оба конца, то человека можно удержать в мире живых. Получится, не получится, одна Госпожа Развилок знает. Посмотрим…

Он умолк. Нинодия старалась дышать, как научила ее Зинта, и боль в животе стала понемногу утихать. Она согрелась и больше не дрожала. Тепло, покойно, хочется спать – умирающие ведь не так себя чувствуют?

Сквозь накатившую дрему она почувствовала, как толкнулась в животе Таль. Тоже, значит, живехонька, а он говорил, малая нить порвалась.

Лисья головка, завернувшаяся внутрь шубы, лежала возле ее лица, щека к щеке. Дыхания демона Нинодия не чувствовала.

– Лис… – тихонько позвала она. – Эй, слышишь?..

Лис не отозвался.

Дирвен был уже далеко от Крибы. «Пятокрылы», потом товарный поезд, потом снова «Пятокрылы» и еще два поезда. Если запрыгнуть ночью на ходу, взяв под контроль железнодорожные артефакты, никто не расчухает, что пассажиров стало на одного больше.

С тех пор, как распрощались со Щукой, он впервые за много дней почувствовал себя счастливым. Для этого всего-то и нужно было некоторое время помаяться с ней рядом, а потом умчаться навстречу свободе. Свою вину перед Глодией он полностью искупил: все, чему научил эту ненасытную мерзавку, нехилая компенсация за причиненный ущерб. Тем более что ущерб ей причинила Лорма, а вовсе не он. Теперь этот долг погашен, других долгов у него нет.

Иногда вспоминал о маме – то с обидой, то великодушно думал, что к лучшему, если у нее где-то там новая семья. Наверное, она тоже о нем вспоминает.

До чего хорошо без Лормы и Глодии! Больше он ни одной из этих дешевых кукол не позволит собой помыкать, и ни одной не поверит, как поверил когда-то Хеледике. «Если тебя не раз предавали под личиной любви, ты навеки ранен» – это из какой-то дурацкой пьесы, которую в театре показывали, он тогда грыз орешки и тайком отхлебывал из фляжки пиво, но эти слова запомнил. Точь-в-точь про него.

Станция с лягушачьим названием Квага, фермы и виноградники под сенью Унских гор. Это все еще территория под совместным протекторатом, отсюда рукой подать и до туннеля, который в Ларвезе называют Большим Восточным, а в Бартоге Большим Западным, и до ларвезийской границы.

За время железнодорожных скитаний Дирвен разжился новой одеждой, очками с синими стеклами и чужим билетом – правда, на другой поезд, но кому какое дело. Главное, чтобы краешек торчал из нагрудного кармана: перед вами такой же, как все, путешествующий придурок.

Хотелось пива. Отправление через час двадцать минут, пассажиры успеют прогуляться и отобедать. А ему лучше обождать до завтра – билет для антуража у него есть, но места нет, и пришлось бы или ютиться в тамбуре, или на всю ночь засесть в уборной.

– Ты не бывал раньше в Кваге? Самое лучшее пиво в «Живописной картине», вон та крыша с разноцветной черепицей.

– «Живописная картина»? Ну и названьице, оригиналы…