Николай Осипов - Несбыточные путешествия в небывалые страны света [Затерянные миры, т. XXV]

Едва только успела Богиня открыть свои глаза, как отдернули они все багряные завесы ее кровати, и, пожелавши ей, припевая на разные погудки, доброго утра, одели ее в пурпур, или багряницу, примешавши в одежду ее золото, лазурь и рубины без всякого вкуса и порядка; уверяя ее притом, что такое украшение издали весьма красиво. Потом нанизали на розовые ее пальчики жемчугу и алмазов, дабы она сыпала их по траве, мураве и цветочкам. Но едва только успела она одеться, как от топота Солнцевых коней восстала такая густая пыль, что скрыла ее от людского взора. Однако ж, несмотря на то, Стихотворцы старалися всячески воспевать на лирах своих торжественно восхождение сей утренней Звезды, или попросту сказать Денницы, которая в их земле рождалася и умирала.

Между тем, прилежные и неусыпные часы запрягали коней в Солнцеву колесницу и украшали храм рождающегося Феба светозарными цветами. Я, стараяся примечать удаление Авроры, увидел вдруг, что Солнце взошло уже нарочито высоко.

Провожавшие нас тамошние жители ответствовали на все наши вопросы, важным видом, отборными словами и великолепными выражениями подражая разговору богов Олимпийских, коим они стараются во всем уподобляться. Все они чрезвычайно бедны; живут в шалашах и лачугах, сплетенных из хвороста или камыша; на головах носят шляпы, украшенные разными цветами. Одежда их состоит из лавровых и плющевых листьев, которые зимою нимало не греют, а летом не не делают прохлаждения. Волосы их возлюбленных хотя и златовидны, но на платье своем сего металла никогда они не употребляют. Питаются дикими плодами и медом, а пьют одно только молоко и воду. Честолюбие их столь велико, что рады они спорить о чести и блаженстве своего состояния и с самим Юпитером. Впрочем, земля их довольно изрядна и я не могу тому надивиться, что так они нуждаются и нищенствуют, имея в богатствах великое изобилие.

Рассказывая о своей земле, изображают они свои поля изумрудовыми, цветы свои багряницею и лазурью, древесный цвет серебром, а плоды на древах золотыми. С кристалловидною их водою ни самый Нектар сравняться не может. Голыши свои и речные каменья почитают алмазами, жемчугом и перлами. Но при всем том, не имеют у себя ни куска хлеба и, подобно Мидасу, посреди всех своих сокровищ умирают с голоду. Все рассказываемое ими кажется им таковым в самом деле.

Сколько ни таращил я глаза свои, но из всех проповедуемых мне сокровищ не видал ниже малейшего следа или тени. Народ сей весьма чуден, легкомыслен и своенравен, делает разного рода шутовства и дурачества, а особливо во время деторождения, которое происходит у них без малейшей боли, но напротив того, с превеликою забавою и удовольствием. Удивительнее всего то, что рождают они детей своих, не имея нужды в женском поле. Случается часто, что производят они на свет чудовищ и уродов; но всякий отец почитает свое исчадие красавцем. Сие должно почитать отменнейшим для них от Юпитера благоволением; ибо, если бы могли они замечать свои пороки и недостатки, то сошли бы с ума от огорчения и досады. Детей своих любят до безумия, но прочие оказывают к ним великое презрение. От сего самого и рожденные ими живут недолго. Дети воспитываются у них самою нежною и деликатною пищею, которая называется у них Модою и Вкусом.

Они зачинают и рождают своих детей весьма чудесным образом. Дитя начинается в мозговом черепе, а рождается чрез пальцы правой руки. Беременны они бывают неравное время, соразмерно воспламеняющему их Пиитическому жару. Больших ребят родят они не вдруг, но по малым кусочкам; а потом соединяют уже их в одно тело, или кучу. Многие выходят на свет неполными или, лучше сказать, половинчатыми, потому что другая половина иногда не дозревает. Однако ж и такие дети бывают приняты очень благосклонно, если рождены именитыми отцами, произведшими уже прежде их несколько подобных им творений.

Сей народ утопает в глубочайшем непросвещении, и не обожает ничего, кроме любовницыных глаз и прелестей. Поклонение их Аполлону и Музам происходит более от привычки, нежели от любви и усердия. Приехавши в их землю, не мог я довольно надивиться тому, что не говорили они ни о чем ином, как только о вещах пустых, бездельных и невозможных, как наприм.: о лесах с пригорками и берегами, о полях с тенистою прохладностию, о лугах, испещренных разноцветными деревьями, и о прочих тому подобных несбыточностях. Перед нашим оттуда отъездом умер у них самый тот герой, которой давал им пищу и пропитание, ибо столь они сами по себе ленивы, что умерли бы с голоду, если бы о прокормлении их кто-нибудь не старался. Для бессмертной памяти приказано было бальзамировать его солью остроумия, и, одевши в сделанное Риторикою платье, вышитое в узор стихотворческими цветами, погребсти во храме гремящей Славы.