Max Austen - Спаси мою душу

— Порой я жалею, что познакомилась с тобой, — заявила Лейсана.

Она схватила сумку и поспешила за Матвеем. По телу Хмылки пробежала дрожь — явный признак холодного гнева. Если кто-то поблизости злился, она чувствовала и заряжалась эмоцией. Марк с медлительностью ползающего ленивца шел предпоследним, когда слева от него разлетелся на щепки клен.

— Жизнь — борьба, — обратился Марк к синеволосой девушке, — борьба с ленью, откладыванием дел и бессмысленной болтовней.

— С тобой я точно до самого Челябинска разговаривать не стану, — ответила она.

Жаркий лес вскоре закончился, и группа вышла на грунтовую дорогу. Вблизи располагались деревянные домики с огородами, где попало бродили козы, овцы и коровы. Олесь сразу же примкнул вплотную к Хмылке.

— Чего не к Матвею? — спросила Хмылка.

— Ага, чтобы он нарочно быка натравил на меня? Ты посмотри, какие у него рога! — Олесь взглядом указал на занятую травой корову. Хмылка расхохоталась. Олесь до жути боялся домашнего скота.

— Найдем колонку с водой, затем передохнем, — решил лидер и захромал в деревню.

Улица пустовала. Наверное, люди посчитали жару опасной для жизни и остались отдыхать дома. Зато блеяли козы, мычали коровы, кудахтали куры. Колонка не находилась, и Хмылка с остальными завернула за угол.

— Вы откудова такие, ась? — пробасила старая женщина с крыльца одного из домов.

— Туристы мы, — ответил Марк, стирая пот со лба. — А где мы, матушка? Село ли, деревня?

— Чай в Биме, село. А чагой-то светловолосые так жмутся друг к другу? Али женаты?

Олесь слегка отстранился от Хмылки и с вызовом чуть ли не прокричал:

— Женаты! И любимся, и ребеночек скоро появится!

Хмылка от наглости друга чуть не треснула его по голове, но сдержалась: рука у нее сильная, а головушка Олеся слабая. Вместо этого она приблизилась к изгороди и присмотрелась. Старуха похожа на маленькую тучу, но безобидную: лицо ее вроде как доброе.

— Рада за вас, миленькие, — то ли охнула, то ли крякнула старуха, — рожать надо. И любить — дело доброе.

Хмылка отвернулась и с презрением скривила лицо. Люди. Проклинают тех, кто любить умеет, а тех, кто симулирует любовь, благословляют.

— Матушка, умираем — пить хотим! — Марк захромал к крыльцу. — Где воды найти, родимая?

— Ох, сынок. А далеко ли путь стелете? Чай отдохнули бы у меня, одна я живу, любому гостю рада.

Марк переглянулся с каждым. И согласился на приглашение. Оказавшись в прохладном коридоре дома, Хмылка подумала, что, будь сказочные существа реальными, сейчас она вполне могла оказаться в гостях у Бабы-Яги.

Ведро упало, и холодная вода скрылась под босоножками в земле. Хмылка, оставшись наедине с собой, позволила гневу выплеснуться. После обеда старуха, которую звали Таисией, велела ей наносить воды для бани. Но не это злило Хмылку. Марк решил переночевать у Таисии, сказав, что нога уж очень нещадно хромает.

«Вот же! Знает, что нужно скорее убираться в другие края, и тут ногой отговаривается! Хоть без него иди!», — мысленно разругалась Хмылка, поставив ведро под колонку.

Она привыкла никому не доверять. А все из-за того, что два очень старых мага, нашедшие и приютившие ее семилетнюю, пару лет за ней ухаживали, а потом забросили в лабораторию. Там она была сродни мышке: пришлось терпеть опыты и издевки. К большому счастью, в четырнадцать лет гнев вырвался наружу во всей мощи и разрушил часть лаборатории. Хмылка сбежала, но спустя год и восемь месяцев вернулась, чтобы отомстить. И в одиночку отомстила сполна, уничтожив большое здание полностью вместе с научным сообществом. В тот же день ее, раненную, подобрали Марк, Матвей и Стас.

В селе было жарче, чем в лесу, и Хмылке хотелось укрыться в тени деревьев. Магу-охотнику, управляющему атмосферными явлениями, лучше было не понижать, а повышать температуру. Подставив второе ведро под кран, Хмылка села и прислонилась к холодной колонке. Сзади послышалось неуклюжее шуршание — сразу угадывался Олесь. Обернувшись, Хмылка увидела и бесшумного Матвея.

— Мы знаем, что ты думаешь, — хмуро сказал Матвей, — но без Марка нам будет тяжелее. Лейсана, Стас и Аксинья не бросят его, а нам лучше не бросать их.

— Марк всегда был расчетливым, — добавил Олесь, — вряд ли он согласился на ночевку, не подумав.

— Вот кому доверять нельзя, так старухе. На ее месте я бы уже звонил куда надо: тут и «туристы», которых в этих краях не бывает, и собака с ними, и вроде как очень хорошо играют влюбленных.