Софья Липатова - Уроборос [СИ]

— Да, Эрик, услышь меня! Будь там четырехметровая стена — они бы просто не попали в лес! Кинь кусок мяса в загон с тиграми — что получишь? Для нас они, прости, но еда!

Марсэль смеялся. Волна мурашек пробежала по спине, приподнимая каждый тончайший волосок. Желание выдрать цепи с корнем и бежать, куда глаза глядят, было невыносимым, но я лишь опустила голову, переводя дыхание.

— Для вас? — голос Патрика зазвенел в возникшей тишине, а я сглотнула слюну.

Крейна словно ударили. Мне хотелось подойти к нему и сказать, что я оговорилась. Сердце билось о ребра, пронося практически физическую боль. Ошиблась, с кем не бывает. Но… Три года голода. Все это железо, что тяжелым грузом висело на мне. Ведь все это придумала я сама. Никто не затягивал меня в него. Код «черный» придумали мы все вместе. Каждый раз, после того, как что-то послужило триггером, вынуждая людей защищаться, я придумывала что-то новое.

Людей.

— Для существ Пограничного леса, Патрик, — сказала я, четко проговаривая слова.

— Знаешь Вел, — Эрик тяжело вздохнул, — они бы не вошли в Пограничный лес. Девочка, что выжила лишь чудом, рассказала о мальчике в синей пижаме, что играл с собачкой на опушке.

— Это иллюзия лазутчика, — не колебаясь, сказала я.

Крейн усмехнулся, от чего его красивое лицо перекосило.

— И я ответил так же. Ты должна помнить ту девочку. Рабос Валери, мы встречались с ней ранее.

— Да какая разница, — я пожала плечами, — в лесу нет детей. Макса там не было. Это иллюзия.

— Он был там, Вел, — Эрик закрыл глаза, а я почувствовала, как из легких выбило воздух, — он гуляет по Пограничному лесу во сне. Макс разбудил меня криками, что Рабосам нужна моя помощь.

— Так почему ты сразу не позвонил мне? — недоуменно разводя руками, я вдруг почувствовала, как от стального взгляда Крейна что-то внутри обратилось в камень, мешающий дышать.

— Потому что последнее, что могло помочь тем детям, это встреча с тобой, Валери.

Марсэль поднялся со своего места, подходя ко мне. Противный стук набоек о плитку, что покрывала пол, каждым ударом отдавался где-то в голове. Осирис торжествовал. Не знаю, откуда в нем было столько ненависти лично ко мне, но сейчас, когда и я, и мой ребенок висели на тонкой нити общественного пониманимания над пропастью безумия, он злорадствовал. Отвратительная улыбка разрезала лицо в том месте, где у людей обычно можно рассмотреть губы, растягивая облепившуюся череп кожу. Хотелось злорадно вытащить признаки старения, но его след был молод и свеж. Жить этой белобрысой змеюке еще долго и счастливо.

Пытаясь отвлечься от приближающегося живого, что спазмами тут же откликалось во всем теле, будоража голод, я кинула взгляд на часы. Время шло, а мы все топтались на одном месте. А ведь сегодня, пока все здесь, хотелось поделиться тем, что действительно может приблизить нас к разгадкам тайн бессмертных.

Повернулась к Назару, избегая торжествующего взгляда Осириса. Старейший кивнул. Значит время еще позволяет. Ситуация была ужасна с самого начала, но то, что на поляне был мой сын. Хотелось скорее бросить все и бежать к нему. Макс был очень одаренным ребенком, а его сила требовала поддержки и контроля.

Сердце гулко встретилось с ребрами.

Макс хороший и добрый мальчик. Он любит животных, несмотря на то, живые они или нет. Ребенку нравятся загадки и тайны, сын верещит от восторга, когда я беру его с собой в лес. Он бы никогда не стал трогать людей.

Но…

Если грань стала размываться у меня, неужели подобного не могло произойти с ним? Мы же ничего толком не знаем о истинном происхождении существ до сих пор. Да, выстроенные предположения привели нас к выходу, но разве он устраивал нас? Медленно выдохнув, я подняла глаза на Эрика. Крейн был растерян не меньше моего.

У него выдались не самые сладкие три года жизни. Восстановление Натали проходило тяжело и с переменным успехом, Макса не сразу приняли в обычный Дом для детей благородных, пока мы не вписали нужные поправки. Теперь каждого ребенка Рабоса родители могли отдать в то учебное заведение, что посчитают нужным. Только вот Дом близ Пограничного леса все равно стремительно пополнялся сиротами, что получали свой номер.

Ведь решить вопрос Врат нам до сих пор и не удалось. Тайна, к которой мы, казалось, не просто прикоснулись, а наконец смогли пощупать и погрузится, отдалилась столь же стремительно с упокоением Оливера. Последние нити растворились на веки и больше не было никого, кроме Лео и Назара, кто знал об Оливере хотя бы то, что тот давал понять. В попытках поговорить с Безмолвной, мы с Назаром перепробовали множество не самых приятных для меня методов, но подойти к Вратам вновь не получалось. Или я просто не помнила этого.