Константин Шаров - Пекло [СИ]

Между тем судьи не собирались ждать, пока подсудимая соблаговолит обратить на них своё внимание. Негромкий голос одного из них, несмотря на приличное расстояние, прозвучал совершенно отчётливо:

— Вы Мари Мерц, единственная дочь барона Фесса Мерца? — Задал судья первый вопрос.

— Да! — Коротко ответила она. Пламя над жаровней при этом приобрело зеленоватый оттенок.

— Вы обвиняетесь в пособничестве мятежу против королевской власти, признаёте ли вы свою вину? — Продолжил судья.

— Я не признаю за вами права меня судить! — Резко ответила Мари. — По закону арестовывать аристократа можно лишь на месте преступления либо в случае его отказа добровольно явиться в суд. При этом, его должны соответствующим образом уведомить не позднее, чем за три дня! — Скучнейшие лекции учителя по праву неожиданно пригодились, позволив Мари неплохо подготовиться к своей защите.

— По личному приказу короля, лица, указанные в особом списке, до окончания расследования лишаются всех своих прав и привилегий. С копией указа можете ознакомиться позже. — Скучным голосом отмёл возражения судья. — А сейчас прошу отвечать на заданный вопрос. Вы участвовали в подготовке к мятежу?

— Я не знаю о чём вы говорите… — Пробормотала девушка и неожиданно поёжилась. Пламя в жаровне сменило цвет на ярко-красный, и ей на секунду показалось, что из огня на неё кто-то смотрит, причём далеко не добро.

— Не пытайтесь лгать или увиливать. Огонь Правосудия способен безошибочно отличить правду от вымысла, а ложь лишь усугубит вашу вину. Спрашиваю последний раз. Участвовали ли вы в заговоре против короля?

Мари молчала, пытаясь придумать правильный ответ. Если огонь действительно был способен отличить правду от лжи, то это очень усложняло ситуацию.

— Я не слышала, чтобы кто-то из моих знакомых говорил, что собирается свергнуть короля. — Осторожно сказала она. — И я сама тоже этого никогда не говорила.

— Знали ли вы о планах графа Рика Гонкорда, намеревающегося устроить мятеж против законной власти?

— Я не… думаю, что… — Пролепетала Мари.

— Да или Нет? — Отрезал судья.

— Нет, я… — Огонь снова окрасился алым.

— Хорошо, этого достаточно. — Прервал девушку другой судья, до этого момента сохраняющий молчание. — Остальные доказательства вашей вины уже собраны. Перед тем как мы вынесем приговор вы можете сделать чистосердечное признание, указав всех, кто по вашему мнению участвовал в заговоре. Это может облегчить вашу участь… — Судья некоторое время ждал, но Мари подавленно молчала, не собираясь предавать своих близких и друзей.

— Учтите, что в случае отказа говорить к вам могут быть применены пытки. — Попытался он надавить, но даже угроза насилия не смогла переломить её упрямства.

— В таком случае огласим приговор… — Продолжил судья. — Мари Мерц! Вы признаётесь виновной в пособничестве мятежу против законной власти. Вы пытались лгать во время судебного заседания и отказались от чистосердечного признания. В связи с этим вы приговариваетесь к максимально возможному наказанию — пятнадцати годам воинской службы без права пересмотра. Следующий!

Столь стремительное вынесение приговора не оставило Мари времени морально подготовиться и следующие несколько минут выпали из её памяти. Кажется, она куда-то шла, ведомая конвоирами… Очнулась она только когда руки сильно дёрнуло — оказалось, что браслеты успели присоединить к длинной цепи, закреплённой к большой телеге далеко впереди. Рывок цепи означал, что телега тронулась, и ей следовало идти вперёд вместе с множеством других арестантов, находящихся в точно таком же положении. Вдоль цепи с обеих сторон проскакали всадники, щедро раздавая удары древком копья тем, кто не спешил подняться с земли.

Потом пленники долго шли. Через несколько часов Мари совсем выбилась из сил и держалась в строю только на гордости… и страхе, что с ней поступят так же как с одним тучным молодым парнем, который отказался идти час назад и с тех пор ехал в телеге — после того количества ударов, что он получил, идти дальше он, действительно, уже был не способен физически. Но вот силы ей отказали окончательно, и она повисла на натянувшейся цепи. К удивлению, бить её никто не стал. Оставшийся путь она провела в телеге рядом с тихо стонущим толстяком. Ей даже удалось несколько часов поспать — впервые с момента ареста.

Дальнейший путь был долгим и однообразным. Они останавливались около каждого более-менее крупного города, где часть людей отцепляли и уводили, присоединяя вместо них других. Кормили дважды в день — утром и вечером в специально оборудованных армейских лагерях под бдительной охраной. Это с одной стороны было плохо — не было ни малейшего шанса убежать, а с другой стороны хорошо — уж больно сальные взгляды бросали на девушку некоторые «попутчики».