Константин Шаров - Пекло [СИ]

— Бабы?!

— Фу! Король, а выражаешься как какой-то наёмник! Правильно — женщины.

— Может и наёмник, но я-то их под арест сажать не собираюсь, в отличие от тебя, такого правильного и культурного.

— Что поделать? По-другому нельзя. Я и так смотрел и эдак. Только хуже получается.

— А как же твой закон об отмене смертной казни? Мужиков-то мы собирались в армию загнать, а их жён на плаху, что ли?

— Зачем же? — Удивился я. — По закону смертная казнь заменяется воинской службой сроком 25 лет, тяжёлые телесные наказания — службой до 15 лет, лёгкие телесный наказания — до пяти лет. Подстрекательство к мятежу — 10 лет в армии минимум для любого причастного вне зависимости от побудивших причин, возраста или пола.

— Бездна! — Ролен содрогнулся, когда до него дошёл смысл моих слов. — Бабы в армии! Что дальше? Старики и дети?! Они навоюют! И кто их будет обучать? Где? Мои парни не возьмутся! — Горячился он.

— Да брось! Только рады будут! Правда учить будут не тому, чему следует, тут ты прав. Вот только и ты со мной не совсем откровенен. Среди твоих «парней», если хорошенько поискать найдётся и несколько совсем не парней. Или я не прав?

— Ах, ты про этих су… Кхм… ровых бойцов? Так там от женщины одно названье. Что не баба, так страшнее смерти. И, прямо сказать, от того некоторые из них немного… неадекватные. Если подумать — даже большая часть. Их не в инструкторы надо, а в палачи — цены им не будет.

— Не страшно! Дело они знают, иначе их бы здесь не было при таком твоём отношении к вопросу, а некоторая доля жестокости при нашем методе обучения — только плюс. И потом, какие возможности для мотивации! Объявлю, что если их подопечные займут первые места на учениях, сделать им такие лица и фигуры, чтоб у мужиков даже волосы на спине вставали, не говоря уже обо всём остальном. Так будут своих подчинённых гонять, как никто никого не гонял.

— Или убьют их в процессе. — Уже куда более спокойным голосом заметил Ролен. — Но всё равно — идея дурацкая! Какая от них опасность?

— Вот тут ты неправ. Будь мы в империи или даже в Лидсе — я бы с тобой согласился. Но здесь всё по-другому. Этот вопрос меня заинтересовал уже давно — помнишь собрания «мятежников»? Среди активных участников было немало женщин. Туже княгиню Фелицию Рикет вспомни! И ладно бы это был единичный случай. Вовсе нет. Более того, в империи не раз за долгую историю возникали ситуации, когда крупные сообщества людей оказывались под властью женщины — в результате гибели мужей на войне, при малолетнем сыне, как единственной прямой наследницы. Но всегда эти ситуации рассматривались как нечто противоестественное. В лучшем случае — как временная замена «настоящего» правителя. Здесь же всё совсем не так. Женщины и сами ощущают себя вполне способными править единолично, беря на себя бремя принятия решения, и мужчины признают за ними такое право. Я изучил это отклонение от привычного нам устройства. Как оказалось, корни его кроются в культуре Древних. Они считали и мужчин и женщин совершенно равноправными! Целиком и полностью, без каких либо оговорок. По идее, находясь в трудной ситуации, выжившие после катаклизма должны были прийти к тому же, к чему пришли у нас — к доминированию мужской половины населения, но здесь этому помешал культ предков — «раз у Древних было так, значит и у нас будет». И вот теперь нам расхлёбывать. Но это всё философия. А реальные факты — если после мятежа аристократии местные короли не вырезали всех поголовно, включая женщин, через одно-два поколения, а иногда и раньше, мятеж повторялся и «у руля» были те же рода, которые вроде как «замирили», лишив всех мужчин…

— Ну, хорошо! Будем считать, что убедил. Но курировать обучение женщин будешь лично. Если решишь арестовывать стариков и детей — аналогично. И потом не плакайся «папочке», когда ничего путного из этой затеи не выйдет!

Мари, баронесса Мерц, младшая и единственная дочь барона Фесса Мерц, чувствовала себя ужасно. И вовсе не сырой, холодный и тёмный чулан, в котором она находилась, был тому причиной, хотя спроси кто её мнения, она бы никогда с этим не согласилась. За всю её недолгую семнадцатилетнюю жизнь ей ещё никогда не приходилось оказываться в подобных условиях, но что значили телесные муки по сравнению с муками душевными? Весь её заботливо выстроенный внутренний мир, основанный на множестве прочитанных книг, разговорах сверстников, учителей и собственных фантазий рушился как карточный домик.