Надежда Мамаева - Ловец [СИ]

Впрочем, судя по тому, как она улыбнулась и раздвинула ноги, обхватив ими Тэда, чернявая ничуть не сожалела о проведенной ночи.

— Ты ненасытный, — начала она, выводя на спине любовника узор коготками и выгибаясь навстречу ему кошкой.

А Тэд уже завелся. Его тело напряглось в ожидании. В паху заболело до жара. Он навис над ней, готовый нырнуть в омут резких движений и судорожных вздохов…

Настырному вестнику было плевать на то, чем его адресат вот-вот собирался заняться. Он усердно замолотил своим металлическим клювом в стекло, грозя разбить его. Шестеренки под крыльями бешено вращались, железные крылья били по воздуху, и посыльный казался полным решимости донести «благие» вести до Теда.

— Вот смрадный лабиринт! — только и выругался ловец, скатившись с красотки.

Та обиженно простонала, но ему было плевать: случилось что-то из ряда вон, раз его начальник столичного округа, мессир Логан, решил использовать механического посыльного, не доверив весть рукам обычного смертного.

Тэд распахнул окно и пичуга, то ли проскрежетав, то ли чирикнув, выплюнула в его ладонь записку.

Ловец развернул скрученное трубочкой послание. Короткое, как всегда, и емкое, оттого, что откровенное. «Лич сбежал», — было выведено твердой рукой. Без подписи и даже без точки.

Его начальник был человеком прямым, как железный прут. Не кланялся в пояс вышестоящим, но и подчиненным спуску не давал. Этакий железный мессир, который в обращении с ловцами не миндальничал. Скорее, если уж он брал официальный тон, тогда стоило насторожиться.

— Извини, крошка, мне пора, — Тэд подхватил штаны и натянул их за долю секунды.

— Уходишь? — взвилась девица, поняв, что продолжения не будет. Она вскочила с кровати, откинув простыню, и выплюнула: — А деньги?

— О деньгах вчера речи не было, — усмехнулся он, выныривая из ворота рубахи. — Мы оба неплохо провели эту ночь…

Обманувшись в лучших (а самое лучшее из чувств — это любовь, пусть и к звонкой монете) душевных порывах, она сверкнула глазами. Поняла, что получить все и сразу не выгорело, и выпалила, стараясь ударить побольнее:

— Сволочь, ублюдок. Да с таким, как ты, за бесплатно ни одна шлюха из чернорудного квартала не легла бы!

Тут она откровенно кривила душой: ночь ей понравилась. Вот только девица рассчитывала, что помимо удовольствия ее ждет неплохой куш — ловцов жалованьем никогда не обделяли. А может, и вовсе удастся попасть в содержанки? Ее прошлый кавалер продержался всего несколько месяцев и щедростью не отличался. А сейчас и вовсе нашел Клотильде замену.

Вчера, после игристого вина, Кло казалось, что зеленоглазый ловец, что подцепил ее за барной стойкой, соответствовал званию счастливого билета в необременительную жизнь содержанки. К тому же красивый… Красивых она любила. Причем не смазливых рожей. Нет.

Этот оказался хорошо сложен, высок, с бесшумной походкой барса, постоянно готового как к атаке, так и к защите. Волосы цвета гречишного меда в сочетании с темными бровями, слегка вьющиеся, обрамляли овал лица. Зеленые глаза ловца, словно расплавленный изумруд, казалось, обладали гипнотическим свойством. Темные брови вразлет контрастировали со светлыми волосами. Черты лица тонкие, заостренные, были способны в секундный срок превратить ироничного собеседника в невероятно опасного, решительного мужчину.

Вот только и время оставило на нем свои отметины: шрам перечеркивал левую бровь, вертикальная морщина на лбу — свидетель частых раздумий, следы ожогов каленого железа на запястьях и предплечьях — приветы сумеречного лабиринта. Одним словом — ловец. Тот, в ком чувствовалась настоящая сила, которая-то и делает мужчину красивым, а не приторно-миловидным.

В общем, этот блондин устраивал Кло во всем, и даже больше. Ровно до его «мне пора».

Тэд ненавидел сцены. А еще — ложь. Он чуял ее, как гончая — затерявшийся меж листвы лисий след. Противно. Но и он, смрад подери, не благородный сэр с породистой родословной, а оттого подкинул на ладони пенс. И положил его на прикроватную тумбочку.

— Твой гонорар, отработала.

Кло уставилась на монету. Ее, кокотку из небедного квартала, оценили по меркам портовой шлюхи?

Да как он смеет! Чернявая набрала побольше воздуха в грудь, но оказалось поздно, входная дверь гостиницы средней руки хлопнула, оставив ее в компании механического вестника. Вестницы. Сороки.

Та раззявила свой железный клюв и заклекотала. В ее раскатисто-скрежещущем «киик» Кло уловила явно глумливые интонации и грязно выругалась. А потом шестеренки посыльной закрутились, и она вылетела во все еще распахнутое окно.