Василий Криптонов - Эра Огня 2. Непогашенная свеча [калибрятина]

Далеко не сразу я заметил, что ко мне кто-то идёт. А когда заметил, то сразу выставил перед собой меч. Сфокусировал взгляд.

— Рыцарь Мортегар, — сказал, остановившись, Кевиотес в своих вычурных доспехах. — Доложи, при каких обстоятельствах ты потерял руку.

Я поднял культю к глазам, посмотрел на неё так, будто впервые увидел.

— Докладываю, — хрипло произнёс я. — Потерял в бою с Райхертом, предводителем восставших. Он мешал мне погасить свечу, которая давала этим тварям силы.

— Достойный подвиг, — кивнул Кевиотес. — Начинаю думать, что не зря согласился взять тебя в Орден, брат.

Я пожал плечами. Спрятал меч в Хранилище. Если глава Ордена стоит и спокойно говорит со мной, значит, драться больше не с кем.

— А ну, не торопитесь! — раздался звонкий, неприятный лично мне голос.

За спиной Кевиотеса скользнуло облачко, на котором стоял Искар собственной персоной. Облачко остановилось. Искар подбросил что-то, напоминающее стальное блюдце, и шепнул заклинание. Блюдце полетело со скоростью пули. Я дёрнул головой вслед за ним и увидел толпу мертвецов, улепетывающих с поля боя. Блюдце настигло их и заметалось. Меньше чем за секунду полтора десятка мертвецов остались без голов. Тела пробежали ещё несколько метров и попадали без движения.

— Вот такая она, магия Воздуха! — весело сказал Искар, поймав блюдце, и подмигнул мне. — Моё почтение, сэр Мортегар. Прекрасная культя, примите мои поздравления.

— Скройся! — бросил Кевиотес через плечо.

— Понимаю. Ухожу.

Он поплыл на облачке в сторону общежития, где уже раздавались победные вопли. Не знаю, что там осталось от клана Воды, но битву мы выиграли. Мы! И на этот раз я не мог себя упрекнуть в том, что победил нечестно.

Кто-то бежал в нашу сторону. Тоненькая фигурка в нелепом плавательном костюме. Черные волосы вихрем вились следом.

— Натсэ, — прошептал я и потянулся навстречу.

— Стоять. — Кевиотес уперся ладонью мне в грудь. — Рука.

— Что? Что рука? Я…

Я осекся. Кевиотес смотрел вниз, но не на мою культю. На правую руку. Я, холодея, проследил за его взглядом и увидел алую печать. Только благодаря ней я ещё держался на ногах. Пока держался.

— Нет, — прошептал я.

Больше у меня не было сил что-то себе доказывать. Всё закончилось. Табуретка выскочила из-под ног, мыльный пузырь лопнул, налетев на иглу.

Я засмеялся. Потом заплакал, упал на колени. Закрывая глаза правой ладонью, я трясся от рыданий, понимая, что тот дурдом, который я называл своей жизнью, закончен.

— Давай! — выдавил я, сам с трудом понимая, что говорю. — Руби! Я сдохну таким же ничтожеством, каким жил. Мне не будет стыдно. Руби, или я сам себя убью!

Я потянулся за мечом.

Кевиотес опустился передо мной на одно колено, перехватил руку, отвёл её в сторону. Потом зачерпнул горсть мокрого песка.

— Лореотис плохо учил тебя, брат Мортегар, — спокойно сказал он. — Видишь ли, кодекс рыцарей недвусмысленно говорит, что рыцарь имеет право плакать только в одной ситуации: если при нём открывают новую бочку вина, а он уже так надрался, что из глаз и ушей капает. Ты видишь здесь хоть одну бочку вина, Мортегар?

— Нет, — прошептал я.

— Тогда почему ты ведёшь себя неподобающим образом?

Песок в его руках сплавился в однородную массу и начал обретать какую-то форму.

— Пошёл ***! — услышал я крик Натсэ.

Поднял взгляд и увидел, как она оттолкнула с дороги Искара. Тот покачнулся, упал в песок со своего облачка. Натсэ, тяжело дыша, подбежала ко мне и остановилась, переводя взгляд с меня на Кевиотеса.

Заметила печать на моей руке. Меч будто сам собой выскочил из ножен и оказался у неё в руке.

— Убери этот позор, — сказал Кевиотес не то ей, не то мне. — Призови печать Земли. Приготовься принять дар.

Я послушался. Алую печать сменила чёрная. Кевиотес взял мою изувеченную руку и поднёс к ней слепленную из песка кисть. Человеческую кисть.

— Регенерация , — произнёс рыцарь. — Восстановление из стихии.

Чувство было такое, словно в культю вонзилась дюжина скальпелей. Я дёрнулся, закричал.

— Стоять! — рявкнул Кевиотес. — Не двигаться, рыцарь!

Скрипя зубами, обливаясь слезами, я смотрел вверх, в бездонное синее небо, пока его не заслонил неспешно дрейфующий Материк. И боль исчезла.

Я опустил взгляд. Левая рука была на месте. Моя рука. Настоящая, живая. Я сжал её в кулак и почувствовал кожу кожей.

— Не такая уж плохая магия, а? — спросил Кевиотес и хлопнул меня по плечу.