Дмитрий Тихонов - Медианн №3, 2020

— С ними проблем не будет? — сквозь одышку прошептал он, невольно обернувшись на отставшую парочку.

— А дьявол их знает, — отвечаю честно. — Я тут со многими не в ладах: кому дружка выпотрошил на поединке, кому просто зубы повышибал. Всего и не упомнить.

— Прекрасно.

За стеной мы потихоньку начинаем забирать вправо. Я привычно заливаю каждую подозрительную падаль очищающим огнем, стараясь не терять из виду остальных «чистильщиков». Секретарь держится неплохо. Лишь один раз заорал со страху, когда на нас прыгнула чертова блоха. Я подбил ее в полете, успев отскочить в сторону от объятой пламенем туши. В агонии блоха запрыгала из стороны в стороны, роняя искры, пока не свалилась в ров.

За это время наши коллеги успели куда-то пропасть. Впрочем, я и не ожидал, что все пройдет гладко.

— Туда, — я ткнул пальцем в ближайшую тушу левиафана.

Вблизи вонь стала невыносимой, пробиваясь даже сквозь маску.

— Лезь, быстро, — я подтолкнул секретаря к развороченному брюху.

— Что? Н-нет, мне…

— Да быстро, дьявол тебя затрахай! — для наглядности демонстрирую ему зазубренное лезвие ножа.

Нутро левиафана еще хранит жар нижнего Хадеса. Пот начинает заливать глаза, хоть я и повязал на лоб повязку. Какой-то глист обвивается вокруг ноги — не глядя втыкаю в него нож. Рядом, что-то бормоча, трясется секретарь. Молится, никак?

Может, я стал излишне осторожным? И чистильщики просто решили вздремнуть, где потише? Но нет же, вот они. Обходят наше укрытие с обеих сторон, нерешительно замирают. Затем один знаком показывает напарнику осмотреть кучку трупов рогачей чуть поодаль. Расходятся. Пора.

Вываливаюсь боком из брюха и обдаю остатками топлива чистильщика с ног до головы. Второй оборачивается как раз вовремя, чтобы брошенный нож по рукоять вошел в шею.

Вот и все.

Один с ревом катается по земле, сжираемый пламенем, другой корчится, захлебываясь кровью. За моей спиной блюет Секретарь.

Когда-то я таким ад и представлял — бесконечный путь сквозь промозглый туман, когда даже огонь походного костра не спасает от сырости.

Чем дальше в Хадес — тем короче день. В какой-то момент над головой смыкается вечная ночь; вытоптанные маршевыми ротами поля переходят в топи. Хруст костей под ногами и смрад кое-как похороненных солдат сменяют чавканье грязи и болотные миазмы.

Я и без всякой карты еще помню все тайные тропы, так что мы благополучно обходим немногочисленные патрули рогачей и охотничьих команд работорговцев.

Мы почти не разговариваем. Да и о чем? Каждый должен справляться со своими демонами в одиночку.

Покой душе дает лишь беспросветный мрак, в который я проваливаюсь в редкие часы отдыха. Вот только с каждым разом все сложнее заставить себя проснуться…

По старой привычке стараюсь не оставлять Секретаря без присмотра. Но постоянные ночные бдения изматывают, так что однажды я просыпаюсь лишь тогда, когда тритон начинает не особо нежно трепать мое ухо. Костер уже давно погас, но я сумел различить темный комок, отделившийся от лежбища нанимателя и растворившийся в ночи под шорох кожистых крыльев.

Впрочем, чего-то подобного я и ждал.

— Спасибо, приятель! — я осторожно потрепал тритона по загривку и задремал, пытаясь урвать еще пару часов драгоценного сна.

— Нам точно сюда? — Секретарь опасливо оглядел нартекс, украшенный черепами и клочьями кожи.

— Определенно. Это все больше для антуража, чтобы местных впечатлить, — я повысил голос. — Святой отец, вы здесь? Гурман!

Из храма неторопливо выступила коренастая фигура в изрядно поношенном одеянии, напоминающем рясу священника.

В полумраке забелели оскаленные зубы. От улыбки рваная рана на щеке, небрежно стянутая стальными скобами, перекосилась, и тонкая струйка крови затерялась в смоляной бороде.

— Гектор! Вот же благословенный день!

Я напрягся, переживая медвежьи объятия.

— Полегче, старина… — я перевел дыхание и почтительным жестом указал в сторону секретаря. — А это мой очень хороший друг, господин Секретарь. Собственно, я его и сопровождаю.

— Да воздастся ему сторицей за то, что волей его оказался ты здесь, — перебил меня Гурман, — но чего же мы стоим? Верно, устали с дороги? Заходите, заходите же! А я пока озабочусь насчет трапезы.

С похвальным проворством, несколько даже неприличным для его телес, Гурман кинулся в храм. Мы последовали за ним. Секретарь несколько успокоился и уже без страха взирал на жутковатые украшения.