Вера Чиркова - Приманка

Нам нужно продержаться целых полчаса, и как подсказывает мне опыт, пока еще не прошло и половины назначенного срока. А у меня с собой только ладанка на шее, в которой несколько маленьких пилюль, сваренных неизвестно из чего. И нет ни капли воды, чтобы сделать из этих сухих шариков питье для Кэрдона. Но я все же решилась: растерла одну крохотную пилюлю между пальцев и всыпала в рот не подающему никаких признаков жизни магу.

Занявшись им, почти забыла про врага и едва не пропустила момент, когда серая статуя подобралась почти вплотную и подняла над собой огромную глыбу, готовясь опустить ее на наши головы.

В этот раз я его больше не жалела, от гнева и отчаяния совершенно забыв предупреждение магистров не калечить необходимых для переговоров ценных заложников. Отшвырнула гада с такой силой, что он с глухим стуком ударился спиной о столб рассыпавшейся ограды и уронил себе на ногу свой булыжник.

Яростный, полный боли и ненависти вой сделал то, чего не смог мой щит, — желтоглазые, словно опомнившись, начали отступать. И только настырный гоблин снова упорно полз к нам с Кэрдоном, подвывая и подволакивая пострадавшую ногу.

А на меня вдруг нахлынула невероятная усталость, задрожали руки и ноги, и пришлось поспешно опуститься на плиты, чтобы не упасть.

В вое гоблина послышалась торжествующая нотка, отчетливо открывшая непреложную истину: если он до нас доберется, то на пощаду можно уже не надеяться. После тех ударов, которые мы ему нанесли, в живых гоблин нас никогда не оставит, и значит, пришло время использовать самый последний, запретный шанс.

Стянув с пальца невзрачное костяное колечко с янтарем, я вытащила самый маленький камушек и, сунув в рот, разгрызла, как орешек. Он поддался неожиданно легко, хотя иначе и быть не могло. Именно для этого его и делали полым, поместив внутрь сигнал, который могло получить лишь одно-единственное существо в мире.

Гоблин замер, молча следя за мной подозрительными желтыми щелками. Молчала и я, ответно не сводя с него взгляда. И не заметила, в какой момент рядом появился наш спаситель.

Поняла это лишь по потрясенно приоткрывшемуся рту гоблина да по тому, как испуганно, по-черепашьи втянулась в плечи его голова.

— Шандирсах? — насмешливо произнес над моей головой мелодичный, как хрустальные колокольца, голос. — Так вот кто нарушает священный запрет возвращаться на этот континент!

Подняв голову, я с изумлением рассмотрела величественного беловолосого мужчину, несомненно, не молодого, но и далеко не старика. Причем он был совершенно не похож на фантом, который показывали незваным гостям пикси. Скорее на эльфа, какими их изображали в старых книгах.

Этот эльф, абсолютно не обращавший на меня внимания, окинул беглым взглядом Кэрдона, едва заметно махнул рукой, и маг исчез, оставив после себя только алые лужицы.

— Еще и воруешь людей, пользуешься запретными здесь заклятиями, вмешиваешься в дела империи и Саркана, — ледяным перезвоном продолжал эльф отчитывать гоблина. — Или забыл, какое наказание за это положено?

— Пощади… — рухнул на каменные плиты желтоглазый, и его панцирь треснул, посыпался серой крошкой.

— Назови трех людей, которых пощадил ты, и я подумаю.

Гоблин упорно молчал, и во мне снова начала подниматься жгучая ненависть к этому бездушному существу.

— Значит, будем судить. Но сначала расскажи, о чем написано в письме, которое старший эльф оставил вам с просьбой отвезти людям. Как ты можешь теперь догадаться, это была проверка, и сейчас я хочу лишь убедиться в твоем желании исправиться.

— Там было написано не открывать и не читать, — явно попытался схитрить гоблин, и его смуглое лицо вдруг побледнело до синевы. — Прости… но я сам не читал.

— Еще одна ложь, и ты лишишься второй руки, — холодно заметил эльф.

Переведя взгляд на врага, я с ужасом рассмотрела замшелый осколок камня, торчащий у него из правого плеча. Все остальное осыпалось вместе с панцирем.

— Но мне прочли… полукровка-переводчик, — заторопился Шандирсах, с ненавистью покосившись на меня. — Там было написано… что люди могут взять в сокровищнице свиток, если найдется смельчак, который добровольно придет в катакомбы не за сокровищами, а ради друга.

— Или любимого, — буркнула я и прилегла прямо на камень.

— Ну и почему же вы не отдали им письмо? — сурово смотрел мой беловолосый спаситель на гоблина.

— Так ведь нельзя! — с ненавистью зашипел гоблин. — Они вырастят толпы магов, построят корабли и приплывут на наш континент!