Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

А на плече сидел абсолютно розовый буривух. А на ботинках его подозрительно знакомо звенели колокольчики… Мне показалось, что прохожий немного прихрамывал.

Я поднял клочок бумаги. Это было изрядно промокшее в лужице письмо, с растекшимся адресом. Я подумал, что самое резонное будет сейчас же догнать незнакомца и отдать ему потерю обратно в руки. А кроме того меня просто разбирало любопытство.

Ведь именно про этого необычного буривуха в последнее время было написано пару дюжин статей в местных желтых газетенках, где сообщалось, что данный представитель фауны предрекает нашему королевству неминуемую гибель, а то и просто апокалипсис для всего сущего.

Странно… Что он здесь делает, на этой пустынной улице. Кажется он повернул в лево, на дорожку, которую закрывало барбарисовое дерево. Звук колокольчиков меж тем сначала стал тише, а потом и просто исчез. Расплывшиеся, как будто бы лица тучных горожан, дома на этой части улицы перемежались полукруглыми арочными дверьми.

Я попытался было встать на след незнакомца, и тот меня привел прямо к крайней левой двери.

Я долго не решался постучать, но в конце концов мой кулак ударил по коричневой двери, от которого от удара моментально отлетело несколько кусочков краски. Дверь была ветхая, а удары от того показались глухими. Ответом на мои поползновения была тишина.

Я подождал секунд тридцать и повторил свою попытку.

Вначале я опять не заметил из-за двери никакой реакции, а потом раздался скрипучий голос, который вполне можно было принять за скрипение несмазанного замка.

Голос был старческим, и определенно женским:

— Кто там? Это вы, Эботт, наконец-то приняли мое приглашение?

— Нет, это не Эботт, но у меня есть письмо, которое принадлежит господину, который только что сюда зашел…

— Никто сюда не заходил, -истерично завизжал старушечий голос из-за двери, — нет тут кроме меня никого!

— А птицы вы конечно же тоже здесь не видели?

— Нет, вы угадали, сэр! -недовольно проскрипел тот же голос.

Шаркающие шаги в коридоре удалялись, и я решил пойти другим путем.

Я оглядел подмокший конверт, поднял его двумя пальцами, повертел в руках, но адрес был подмочен, а кроме того он и без этого был написан столь небрежно, что разобрать адресата было просто невозможно.

А что, если именно сейчас этот клочок бумаги может разбить чье-то юное сердце? Я, конечно, понимаю, что чаще всего полезнее не лелеять тщетные надежды, нежели чем постоянно успокаивать свое, одевая на нос волшебные розовые очки, тем более успокаивать себя таким экстравагантным образом, на деле сулящим препятствия тягости и разорение.

Но то, что я увидел, буквально повергло меня в самый жутчайший шок, который только мне приходилось за последнее время испытывать.

На конверте, который выронил из кармана этот необычный вестник Апокалипсиса, значилось :

«Джуффину от…»

Неужели мой бывший начальник занялся на склоне лет амурными похождениями?

Эту мысль я отгонял от себя все время, пока мои ноги несли меня в кондитерскую лавку, да и там они меня не покинули. Поэтому заместо трех-четырех вкуснейших эклеров я приобрел их делые полторы дюжины, причем поедать их начал практически сразу, выйдя из дверей лавочки.

Как бы я не старался, руки сами тянулись раскрыть конверт.

Впрочем, думал я, мало ли, возможно в Ехо или поблизости проживает, ни дуя в ус ещё один счастливый обладатель имени Джуффин?

Кто их этих Джуффинов поймет?

Так что все возможно, но все равно, для того, чтобы понять, тому ли Джуффину написано это письмо, придётся его вскрыть.

Пакет с пирожными, уже порядочно опустевший с момента выхода из лавки, перекочевал в руки Меламори, которая тут же заключила меня в свои крепкие объятья, а мне захотелось поскорее прошмыгнуть на кухню, где я смог бы, заперевшись, наконец-то осуществить свою идею, поставить на тарелку свой небольшой фаянсовый чайник, подложить под голову подушку с кисточками и заняться наконец подлым делом…

В смысле раскрыть эту тайну. Историю, которая возможно выльется в нечто необычное, веселое, а, возможно, обернется подмоченной репутацией, настолько же подмоченной, как и этот желтоватый конверт.

Но этого в любом случае я не узнаю, пока не раскрою этот проклятый магистрами конверт.

Наконец я остался один, плотнее прикрыл двери, небольшой огонек заплясал под чайником.

Я осторожно, словно это была какая-то важная летопись Эпохи Битвы за кодекс отклеил полоску на которой синела непонятная надпись, и достал маленькую записку.