Эрнест Зариньш - Заговор пушистых хвостов

Небо полуденного Еха, прогретое белым солнцем, которое, словно мячик, купалось в пустынных воздушных переливах, разбросало свои лучи по каменным переулкам, запутанным, словно расползшиеся из норы змеи.

Редкие лужи на песчанных тротуарах светились, точно чешуйки на этих удивительных животных.

Я подумал, что, возможно, стоило бы зайти в контору, однако решил, что лучше в этот солнечный день будет прогуляться по улочкам самого дорогого моему сердцу города, а потом просто послать на работу зов, возможно там уже пробавляется утренней порцией терпкой камры Кофа, вот он удивится, когда я предложу ему отправиться на край света, чтобы повторить наше, довольно интересное, но непонятно чем закончившееся турне.

Я решил, что, пока утро ещё не уступило свои права солнечному дню, можно навестить красивый серый дом с колоннами, который является обиталищем самого дорогого и успешного брадобрея-парикмахера Ехо.

Фасад дома был действительно шикарным, разноцветные флажки, колонны, окна с позолоченной фурнитурой, казалось, были тем лабиринтом, тем сказочным городом, за которым Урдон всю жизнь прятал свою необычную внешность.

В ответ на звонок послышались грузные, спокойные, немного шаркающие шаги.

Дверь приоткрылась, и навстречу мне высунулся огромный нос. Нос был не единственным величественным, что удивляло в этом человеке. Пышные усы, которые он постоянно приглаживал, давали понять, что хозяин считает себя довольно важным человеком, но, посмотрев на его одежду, я чуть было не поперхнулся, одет он был в красную ливрею, какую обычно носят привратники в хороших домах. Да, да, именно такую, с золотыми пуговицами и расшитую золотыми нитками, образующими причудливые узоры с птицами, а на груди свивающиеся в толстые канатики.

— Проходите, уважаемый, — спокойно и размеренно, чуть ли не по слогам произнес мужчина, провожая меня жестом на мягкое, обитое кожей кресло, — я сейчас обязательно позову господина Урдона…

— Погодите, я думал, что… я подумал, что это вы! — удивлению моему не было предела. Такой огромный нос полностью совпадал с тем описанием, которое дал мне Джуффин.

— Вы наверное что-то путаете… Улыбнулся тут же повернувшийся на мое восклицание мужчина, его глаза раскрылись настолько, что напоминали сейчас две самые большие и в то же время самые дешевые королевские монеты.

Я не стал возражать, хотя все это показалось мне настолько необычным, что тут же захотелось послать зов Джуффину. Но, я рассудил здраво, мой друг уже далеко, так что в любом случае, ничего подсказать мне сейчас не сможет, уж не говоря о том, что, вполне вероятно, что именно в эту минуту, он пьет какое-то очередное невразумительное горячительное в трактире Потерянный Башмак, а то и вовсе ведет какие-то секретные переговоры.

Мое желание с появлением в шикарных арочных дверях хозяина дома не только не уменьшилось, а, напротив, весьма и весьма возросло.

Дело в том, что в дверях я увидел все того же человека, с огромным носом, но уже без ливреи и без усов.

Ливрея сменилась на двухцветное лоохи, появились большие каменные бусы и кожаный наперсник, ремешок от которого Урдон постоянно теребил пальцами. За его спиной я увидел какую-то суету, но двери быстро захлопнулись, и я мог лишь предполагать, что это такое было.

— Рад видеть вас, сэр Макс! Извините, вычесывал своего Улатрия.

Я подумал, что это какой-то особенно ценный кот, поэтому просто сразу перешел к существенной части разговора.

— Вы, насколько я помню, потеряли вашу…

— Пуговицу, -напомнил он, — а я её просто обожал. Смотрите, — обратился он ко мне, и указал на потолок прямо над тем местом, где стоял его длинноногий стул с высокой спинкой, и мягким подголовником.

И действительно, там, вверху, прямо под самым потолком висела огромная пуговица из серебряной эмали.

Я привык тут уже ко всяким необычностям, в Ехо каждый второй, а то и каждый первый является необычной, неповторимой личностью. Но такой гипертрофированный фетишизм я, пожалуй, встречал впервые.

— Я хотел узнать у вас одну примечательную подробность, когда вы доставали свою замечательную реликвию, за вами никто не наблюдал?

Парикмахер поправил свой темно-фиолетовый бант, который закрывал у него примерно половину шеи, и насколько это возможно, серьезно, заявил:

— Вы себе абсолютно не представляете ситуацию. Мы сейчас можем подняться на третий этаж, где у меня находится сейф и мы посмотрим, насколько это все реально.