Ольга Озерцова - Веснянка

Рядом женские голоса пели:

И вдруг ей почудилось, что он наклоняется над ней. Чья-то тяжелая рука легла ей на косу и затылок.

– Ну, право же, Весняночка, не быть же тебе одной без друга, – это оказался Боз. – Так всю жизнь и будешь сохнуть.

Она резко рванулась, словно от ожога… и побежала. Ветки хлестали по лицу. То одна, то другая целующаяся пара попадались ей. Она испуганно шарахалась от них, ей хотелось куда-нибудь спрятаться, забиться. Но казалось, везде, за каждым кустом, кто-то был, тяжело дышал, шептал. И смех, смех визжал в ушах, смех горел в ней, от смеха качались деревья. Лишь бы не видеть. Ничего не видеть… Совсем. Никогда. В глазах помутилось, тяжелая тошнота подступила к горлу. Почувствовав, что ноги не держат ее, она схватилась за ветку, та резко хрустнула. Веснянка вздрогнула и пришла в себя. Ветка сломалась, и прямо перед Веснянкой оказались волк и женщина из-за болота. Ей захотелось спрятать глаза, убежать подальше. И вдруг Веснянка шагнула к ним.

– Не иди с ней.

– Почему?

Веснянка дрожала от его взгляда.

– Я волк и ем волчью пищу. Это мое – ночь, кровь. Она сильна и проста, и всегда будет рядом, когда мне нужно.

Перед ней был волк, настоящий. Глаза его, смело, зло смеясь, смотрели прямо. Грубые руки обнимали ту женщину.

– Не ходи… Как же ты будешь? У нас ведь… Как же жить так, не видя солнца… – она чувствовала, что не находит нужных слов.

– Вы слишком хорошие. Вам никогда не приходит сомнение в этом. Думаете о себе, что вы светлые… Мне ближе другое.

– Но, если мы в самом деле такие, зачем нам говорить о себе, что мы злые или темные?

– Я волк… Ты не жила и не знаешь: едят мясо, а не песни, – он взглянул на женщину из-за болота. – Берешь меня таким, каков я есть? С волчьими зубами, со звериным сердцем. Я ведь ни целовать, ни миловать не буду.

Та только сверкнула глазами и засмеялась.

– Не иди с ней.

– Я хочу, чтобы меня любили таким, какой я есть. Ты светлая, а я злой. Мой путь – путь волка.

– Нет, – Веснянка вдруг вся потянулась к нему, крепко схватила его локоть и… отпустила. В лице его что-то дернулось. Он жестко проговорил:

– Я не люблю тебя. Нет.

И взглянул. И этот взгляд остался в ее памяти. Она побежала прочь. «Только не смотри на меня так. Зачем же ты так на меня смотришь? Откуда эта… боль?» Бежала она от него по кочкам, спотыкаясь о пни. И остановилась – непреодолимо захотелось ей в последний раз оглянуться.

Та обнимала его, прижимаясь, а он, опустив руки, смотрел на нее, уходящую Веснянку, таким долгим и человеческим взглядом…

И она все куда-то бежала, царапаясь о кусты. Боль казалась ей живой, будто что-то тяжелое, горячее навалилось на горло, сжимая и не давая дышать. Она попыталась отодвинуться от нее. Стучало в висках. И вдруг, первый раз в жизни, Веснянку возмутили спокойно и счастливо стоящие деревья, радость в людских глазах. Ей захотелось, чтобы и ее поняли, чтобы все вокруг закричало, заметалось от такой же боли.

– Тебя обидели, тебя просто первый раз обидели, девочка.

– Что со мной? Я хочу кому-то… Я хочу всем дурного. Прости меня, земля, я не буду больше, мне просто стало страшно. И я, я пожелала кому-то злого. Так вот почему он так боялся всегда нашей радости. А вдруг он в самом деле…

Веснянка покачнулась, остановилась.

Мне любить зверя, который знает только зло? Вкус горечи отравой ощущался на губах. Женщина из-за болота вполне подходила ему. На костре взял себе эту женщину и, бросив все, пошел с ней. Значит, ему с ней лучше. Вспомнила непонятные раньше его слова:

– Жалко мне тебя, Весняночка, ты не знаешь меня.

И снова стучало в висках:

– Ты-то ему не нужна, не нужна…

И вот лето кончается. Огненные брызги его зашипят и исчезнут в холодной, уже по-осеннему воде… И все.

Кто-то резко схватил ее за плечи. Перед ней снова стоял Боз.

– Чем он лучше меня, жалко его тебе, что ли?

Она вдруг выпрямилась и насмешливо, свободно взглянула на него – так, что тот вдруг недоуменно разжал руки и даже отошел в сторону. Она прошла мимо, шла ото всех туда, куда укатилось солнце. «Ну и пусть волк будет волком. Его мир – темный мир». Желание отцов и дедов уберечься от тьмы, желание света и счастья заговорило в крови: «Темна душа его, волчья она. Он не нужен мне».

Веснянка уже не бежала лихорадочно, она шла спокойно, твердо по холодному лесу и, взглянув в сторону где, наверное, был он, шептала про себя: