Ингвар Нинсон - Красная книга [СИ]

Кутаясь в струившуюся алыми ручейками шкуру, Нинсон сделал ещё несколько кругов по плато. Вниз под крутым углом уходили тропинки, посыпанные мелким белым песком. Дорожки располагались на равном удалении друг от друга. Сойти с них по босоногости будет невозможно. Пространство меж тропок покрывали крохотные камешки. Странные, будто вручную обтесанные пирамидки.

Выбор пути. В самом, клять, буквальном смысле слова.

Ингвар не был следопытом. Он вспоминал, что читал на этот счёт в сказках. Но саги единодушны в этом вопросе. В решающий момент, на ветке обнаружится клок шерсти или лоскут одежды. Попадётся отпечаток ноги в глине. В крайнем случае, у героя появлялся спутник, исполнявший роль компаса.

Или крутобёдрая дикарка в меховом лифе. Убежала.

Или простоватый самозабвенно преданный охотник. Вон лежит.

Или даже зверушка с чутьём на верные тропки. Призрак фамильяра.

Подумав о зверушке, Ингвар ещё раз выжидательно посмотрел на Уголька. Не собирается ли тот, мерзавец, указать путь. Но призрак фамильяра приземлился поодаль. Наклонил голову, совсем как настоящая птица. Наблюдал за Нинсоном, сверкая янтарными глазами. Явно не собирался подсказывать.

Два человека пришли на плато несколько дней назад. Жгли принесённые с собой дрова. Потом у них случилась любовь. Вероятно не совсем добровольная. А у женщины в руке случилась заточка. Или нож с пояса мужчины. Она его убила и обобрала. Оставила только замаранные любовью штаны. И ушла.

Нинсон остановил себя.

Кто бы она ни была — не следовало хаять её. Следовало вознести мысленную благодарность Лоа. Ингвар так и сделал. Постарался особо подчеркнуть в Макутбе, что девушка всё-таки, сначала дождалась его. Помогла вылезти. Накрыла. И только потом ушла.

Ингвар попил из горсти, давая студёной воде нагреться, чтобы не ломило зубы. А потом опустил лицо в воду, чтобы умыться. На дикой глубине, там, где сидела в позе лотоса прекрасная Ишта, проснулась какая-то сила.

Там появился призрак. Не зажегся, как пропитанный маслом факел. А словно уплотнился, соткался из более светлых потоков в женскую фигуру, клубящуюся, как разлитое под водой молоко.

— Таро, — позвала она из сердца горы.

Призраков Ингвар отучился бояться раньше, чем темноты.

Но всё равно от неожиданности выдернул голову. По спине хлестнул тяжёлый хвост мокрых волос. Когда Великан снова опустил лицо, призрака уже не было. Лишь рассеивалась молочная взвесь. Нинсон тяжело по-стариковски поднялся с колен.

Уголёк прыгнул в воду, в полёте раскинув крылья, порскнул чернильными брызгами и превратился в крупную жабу. Плюхнувшись в колодец, пропал из виду.

Уроки этого дня преподавал Ной.

Сначала вода.

Потом холод.

Теперь путь.

Всё это было на совести достославного Кормчего. Надо не сопротивляться. А подыграть. И не сфальшивить. Пожалуйста, только бы не сфальшивить.

— Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд.

Сем рун в честь седьмого Лоа.

Одна из пирамидок полыхнула синим. Потом ещё несколько. Гирлянда огоньков указала путь. Чем громче и яростнее он взывал к руне пути, чем точнее смог бросать её в белый песок, и тем чаще мигали пирамидки по сторонам одной из дорожек.

Райд указывала путь.

Нинсону стало интересно, все ли пирамидки ответят на его выкрики. Или только какие-то определённые. Тогда он приметил одну из тех, что отозвалась на его монотонный напев.

— Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд.

Но только он взял пирамидку в руку, как та сразу потухла. Стала такой же серой, как и остальные. Ингвар попробовал ещё. Но бросить руну больше не получалось.

— Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд. Райд.

Ингвар просто произносил название. Это был не Сейд.

Нинсон решил взять потухшую пирамидку с собой.

Может быть, когда-нибудь ещё удастся её раскочегарить.

Великан засунул пирамидку в рот. Руки нужно было оставить свободными, чтобы держать плащ на плечах. Шкура весила чуть не десять килограмм, а застёжек не имела. Покрепче ухватив когтистые лапы, Нинсон попрощался с невольным соседом по покрывалу.

Великан свёл весь погребальный обряд до того, что натянул на мертвеца спущенные штаны, похлопал по плечу и зашагал по указанной мирозданием тропке.

Всё равно не было возможности устроить похороны ни одним из двенадцати общепринятых способов. Даже если наверняка знать, какого Лоа тот более всего уважал при жизни.

Ингвар поставил бы на то, что бородач почитал Первого Лоа, Великого Охотника Хорна. И погребение, которого он удостоился, тоже более всего напоминало традицию Хорна. Стать пищей для зверей или птиц.