Игорь Маранин - Специалист по исполнению желаний [СИ]

— Извините, Стефания, — после короткой паузы сказал я. — Мы искренне сочувствуем вам, но помочь не сможем. Вы же сами всё понимаете… Это политика. А в ней — где мы, а где император…

— Положите документы обратно в шкатулку, — выслушав меня, произнесла Стефания. — И дайте мне свою руку, инспектор. Не так, ладонью вверх.

Она взяла с подоконника золотое перо и размашисто расписалась на моей ладони.

— Не бойтесь, — не отпуская моей руки, проговорила Стефания. — Видите, чернила уже бледнеют. Через пару минут от них не останется и следа.

— Но зачем вы это сделали? — изумлённо спросил я.

— Теперь вы сможете выписывать чеки от моего имени. И подпись на них никто не сможет отличить от моей. Возможно, я делаю ошибку, но у меня нет выбора. Найдите моего сына, инспектор! И не скупитесь на траты, если это будет необходимо.

— Я…

— Ничего сейчас не говорите! У вас есть время подумать «где маленький ребёнок, а где Император». И кому больше нужна ваша помощь.

От Стефании мы уходили тем же путём: через тайный ход в сопровождении молчаливого крепыша-проводника. В нём явно преобладала гномья кровь: он вёл нас под землёй, не зажигая огня, в полной темноте. Оказавшись на поверхности — среди берёзовой рощицы у дальнего берега озера, мы попрощались с ним и хмуро переглянулись.

— Что будем делать? — спросила Анфиска.

— Не желаю участвовать в заговоре, — ответил я. — И тебе не позволю.

Вопреки моим ожиданием девушка восприняла «не позволю» совершенно спокойно. А ведь могла бы и возмутиться.

— Мне её жалко, Горыч. Но я понимаю тебя… Наш Император — не идеал Правителя, но ведь идеалов не бывает. Он гораздо лучше большинства предшественников.

— А чек я всё-таки выпишу! Даже два — для Казимира и Кармошки. Они заслужили.

— Да, конечно… — согласилась Анфиска. — Но что мы всё-таки будем делать? Ведь предсказание говорит о тебе! А ещё о страшных войнах.

— Ничего не будем делать. По крайней мере, к Императору мы тоже не пойдём. Пусть судьба решает…

Прошло две недели. В один из роскошных вечеров начала лета я сидел под черёмухой во дворе, раскачиваясь в плетёном кресле, и курил длинную сигару. На огневичке готовился вечерний кофе. За эти четырнадцать дней — последних дней моего отпуска — произошло немало событий, любопытных и не очень, но Дело о сбежавшем младенце всё ещё не было окончено. По улицам шныряли агенты Департамента памяти, останавливая и расспрашивая прохожих, а базарные торговки вовсю обсуждали слухи о появлении в столице страшного преступника.

Тутайчик возник за спиной, как всегда, бесшумно.

— Что вы делаете, добрый господин?! — в ужасе всплеснул он руками. — Кто же так готовит кофе? Вы же отравитесь, непременно отравитесь!

— Очень вкусный кофе, — возразил я.

— Не допущу! Самому варить кофе, когда в доме есть я! — и, схватив с огневичка чашку, он с негодованием выплеснул её содержимое себе под ноги.

— Ещё один тиран на мою голову, — вздохнул я. — Мало мне Анфиски, весь вчерашний выходной таскавшей меня по одёжным лавкам. «Ты одет, как последняя кикимора!» «Тебе нужно непременно купить костюм!»

— Добрая женщина совершенно права! — заявил тутайчик.

— Сговорились, да? А деньги? Сколько у нас ещё от моих отпускных осталось? Следующая зарплата только через месяц.

— Не волнуйтесь, денег нам хватит!

Я подозрением уставился на тутайчика.

— Та-а-ак, — протянул я. — Кажется, у нас какие-то тайны…

— Никаких тайн, добрый господин. О, смотрите, ваша подруга идёт! Вам куда подать кофе — сюда или в залу?

— Потом поговорим, — туша сигару и вставая с кресла, пообещал я. — Ты так просто от моих вопросов не отвертишься. А кофе пока подождёт. Подай в зал ужин для Анфиски. И вина! Вина не забудь.

Серебряная вилка с затейливым старинным узором плясала над тарелкой девушки, исполняя стремительный танец утоления голода. Иногда к ней присоединялся нож, и тогда у Анфиски появлялось немного времени, чтобы сказать мне несколько слов. Оказывается, почтовая птица фуфу принесла утром весточку от наших друзей из Затонувшего города. Они благодарили за переданные деньги и бессрочные виды на жительство и обещали приехать в гости. Война, разгоревшаяся между покойниками и свипырями, сплотила горожан и вывела их из состояния обречённой покорности судьбе. Правитель был свергнут и изгнан, а народ, вооружившись оружием из захваченного арсенала, взял штурмом архив. Правда, к тому времени от архива осталось чуть больше половины: после того, как дракон взлетел, в образовавшиеся дыры хлынула вода. Спас от моря обвал, заваливший несколько этажей. Городом правил теперь Временный Совет, и Казимир играл в нём не последнюю роль. Он представлял Пегого Абрашку, которого горожане одновременно и уважали и сильно побаивались. В общем, впереди у них были трудные, но добрые времена.