Ши Эрншоу - Коварная бездна [litres]

Мою последнюю любовь.

Палуба очень скользкая, ноги разъезжаются. Сердце вот-вот вырвется из груди. Меня охватывают страх и смятение. Я крепко вцепляюсь в борт онемевшими пальцами. И все никак не могу оторвать глаз от Бо.

– Помнишь, я говорила тебе, что любовь это как утонуть? Сейчас со мной будет то же самое. – Мои губы дрожат. – Не забывай меня…

– Я тебя никогда не забуду.

Лицо Бо – последнее, что я вижу. А потом прыжок, удар о воду и темнота…

Мир мгновенно становится безмолвным. Над поверхностью моря бушует шторм, а здесь, внизу, царят тишина и покой.

Я заставляю себя погружаться все глубже, к самому дну. Руки и ноги почти сразу немеют от холода – того холода, который остановит мое сердце, но сохранит тело Пенни. В кромешной тьме поверхность океана неразличима, и я уже не понимаю, где верх, где низ. Однако я не передумаю. Не оставлю себе ни единого шанса всплыть и глотнуть свежего воздуха.

Я падаю вниз, как монетка к затонувшему пиратскому кораблю. Я вспоминаю ту ночь, когда мы вместе с Бо, Роуз и Хитом бросали в море мелочь. Каждый из нас загадал желание. Какие-то выполнимые, какие-то – нет. Моим желанием было снова стать человеком. Жить нормальной жизнью. И оно не исполнилось.

Чем глубже, тем темнее и холоднее. Но может быть, я совершаю сейчас самый человечный из моих поступков. Умираю. Жертвую собой ради других. Я сделала свой выбор.

И еще я полюбила. Что может быть человечнее?

От холода немеют пальцы, потом руки и ноги. Я не могу больше пошевелиться. В темноте перед глазами возникают призрачные образы – это смерть вздумала шутить со мной.

Я вдруг вижу свое отражение в воде – вернее, два отражения: лицо Пенни и мое, скрытое под ее оболочкой. Отражение меня настоящей – Хейзел Свон. Темные волосы, большие зеленые глаза и одиночество. Но я не одна. Я познала любовь – огромную, безрассудную любовь. И это того стоило.

Крепко зажмуриваю глаза и делаю первый глоток – соль и отпущение грехов. Море принимает меня и прощает за все. А потом из бездны исходит невероятное тепло. Мое тело больше не сковано холодом. Я лежу в прибрежной траве под полуденным солнцем, а надо мной лениво проплывают по небу облака. Ощущение тепла настолько реально, что я вновь открываю глаза. И растворяюсь в море.

Я потеряла счет часам и дням. Чувствую только невыносимый холод. Делаю глубокий вдох и не знаю, последний он или первый. Ребра пронзает боль.

Чьи-то руки обнимают меня, затаскивают в лодку. Дождь хлещет по телу, я вся окоченела. В ушах ревет ветер. Сижу на корме, скорчившись, на плечи накинуто одеяло.

– Где я?

Далекий голос кричит мне что-то в ответ, но я не могу разобрать. Темное небо кружится надо мной.

Причал. Дощатый настил под ногами.

Долгий путь вверх по дорожке.

А потом коттедж, в котором я не была уже много лет. Камин едва теплится, но затем дрова разгораются, пламя вспыхивает горячо и ярко. Я сижу на полу. Кругом разбросаны книги. И снова тот же незнакомый голос и руки, протягивающие мне кружку. Я пью чай, согревая озябшие внутренности. Как я сюда попала? Все вокруг, как сон. И я не уверена, что хочу его запомнить.

Но понемногу память возвращается. Парень, сидящий рядом… Тогда, у пирса, он спрашивал насчет работы. Вечеринка на пляже. Лон Уиттамер пытался затащить меня в воду, а незнакомец вступился. Потом мы сидели у костра и разговаривали. Его зовут Бо. Он очень милый. Мы вместе вернулись на остров, и всю дорогу через бухту нас сопровождало призывное пение сестер. Я наняла его на лето обслуживать маяк, поселила в коттедже. И вот он здесь. Промокший насквозь и чем-то обеспокоенный.

– Пение прекратилось? – спрашиваю я.

– Что?

– Пение сестер Свон. Они уже вернулись на сушу?

Бо вдруг меняется в лице. У него добрые глаза… Откуда же он приехал? Ему нельзя оставаться в Спарроу. Слишком рискованно.

– Да, – наконец отвечает он. – Пение прекратилось. Думаю, мы никогда больше его не услышим.

Я засыпаю на диванчике, укрывшись одеялом. И всякий раз, открывая глаза, вижу Бо. Он пристально смотрит в огонь, будто что-то потерял или кого-то ждет.

– Что со мной случилось? – спрашиваю я, когда за окнами начинает брезжить рассвет.

Он оборачивается, и на его лице отражается печаль. Утренняя прохлада просачивается сквозь щели, и меня пробирает озноб, несмотря на жарко пылающий камин за спиной.

Бо морщится, словно ему тяжело смотреть мне в глаза. Словно в глубине его сердца поселилась невыносимая боль. Но я не совсем понимаю, почему.