Сильвия Лайм - Рубин царя змей [litres]

– Что ты имеешь в виду? – переспросила девушка, видя, каким серьезным и властным стало в один миг его лицо. Лицо царя.

– Мы не только откроем город, но и изменим многие законы. Люди и мираи будут жить вместе, и плевать на реакцию Великих змеев. Но… пока обо всем этом еще слишком рано говорить, Иллиана. Пока нам нужно просто выйти в город. Показаться перед подданными, которые нас ждут.

Девушка глубоко вздохнула.

– Ну, хорошо. Кстати, а моя мама?..

– Она ждет конца церемонии вместе с Райелой и другими гостями, – тут же ответил Торриен. – Как только люди и мираи увидят своих новых повелителей, мы будем свободны. И нас ждет вкусный ужин. Или пир. Кто как называет.

Торриен весело пожал плечами, и Иллиана улыбнулась. Встала с небольшого диванчика, на котором ей делали прическу, и вложила свои пальчики в горячую ладонь Золотого змея.

Вместе они двинулись к выходу из дворца наружу. Во двор царского замка, куда сегодня разрешили войти всем желающим.

Поистине – раз даже царские кущи, сердце Шейсары, были открыты для гостей, то и весь Верхний город теперь оказался как на ладони для любого желающего, будь то человек или мирай.

Пока они шли к дверям, словно оставляя позади прошлое, Иллиана вдруг спросила – совсем тихо, едва слышно:

– Как вышло, что черный огонь погас, Тор?

Царь на миг замедлился, когда врата уже оказались прямо перед ними. Он взглянул на девушку и ответил:

– Полагаю, ты уничтожила его.

– Я? – ахнула Иллиана. – Но ведь это было твое рубиновое пламя!

Торриен кивнул.

– Но без тебя оно бы не разожглось. Я уже был слишком близок к гибели, Иллиана. Мне это прекрасно известно.

Девушка опустила голову и задумалась:

– Но каким образом я могла это совершить? Я ведь… ничего не делала.

– Полагаю, что делала, – пожал плечами Золотой змей. – Обрати внимание на свои волосы, Иллиана. Ведь они не сгорели, когда ты вошла в огонь. Значит, что-то защищало тебя еще до того, как тебя коснулись остатки моего рубинового пламени. Что бы это могло значить?

Голос Торриена звучал задумчиво, но в уголках губ виднелась улыбка.

– И что же? – повторила за ним Иллиана, слушая с завидным терпением, несмотря на то, что ее буквально разрывало изнутри от любопытства.

– Знаешь, говорят, у царицы Авы, пока она еще не стала нагиней, был человеческий сын. Это не подтвержденная информация, лишь слухи. Но теперь я готов в них поверить. Мой огонь чувствует тебя. Он словно растет, когда ты рядом. Поэтому либо в тебе течет кровь потомков Иль-Хайят еще со времен, когда она была человеком, либо…

Он на секунду замолчал, а потом, склонившись к ее губам, закончил:

– Либо ты просто очень сильно меня любишь, и это спасло нас всех, – на последних словах он широко улыбнулся. – Мне нравятся оба варианта. Последний – особенно.

Иллиана тоже не смогла сдержать улыбку, хотя вряд ли этот ответ для нее хоть что-то прояснил.

А дальше огромные золоченые двери начали медленно распахиваться перед ними, являя их взглядам многотысячную толпу. Здесь были все: мираи, люди, бедняки и богачи. Они смешались в одно большое шумящее море, ожидающее появления нового царя, который спас целый народ, и его будущей жены.

– Они не будут воспринимать меня всерьез, – в последний раз прошептала Иллиана, сжимая руку Торриена, ослепленная солнцем и тысячами горящих взглядов.

– Будут. – Золотой змей крепко сжал ее ладонь в ответ, шагнув вперед. – Но лучше тебе посмотреть на все самой.

Девушка пошла следом, увлекаемая царем на широкую площадку перед замком, и вдруг замерла вместе с ним. Потому что, как только солнце осветило их фигуры, вышедшие из полутьмы зала, толпа стремительно затихла. А в следующий момент наги стали падать ниц, касаясь руками земли. Огромное мирайское море зашевелилось, опускаясь, склоняя головы и нагибая спины, а вслед за ними стали падать на колени и люди.

Это было самое невероятное зрелище в жизни Иллианы. Когда всего за какие-нибудь полминуты целая площадь народа склонилась перед ними двумя.

А потом раздался слаженный гул их голосов, твердящих всего два слова:

– Хешессей, Шелаиса… Хешессей, Шелаиса…

– Что это значит? – спросила Иллиана, повернувшись к Торриену.

Ее щеки горели, и она не слишком-то хорошо представляла, что происходит.

Торриен улыбался.

– Хешессей на языке змей означает «рубиновый царь».

– А «Шелаиса»? – выдохнула Иллиана, не понимая, почему золотые глаза Торриена так светятся.