Сильвия Лайм - Рубин царя змей [litres]

– Не я, мой Рубин. Это был не я…

Прошло всего полдня с тех пор, как погасло рубиновое пламя царя Шейсары, не оставив после себя ни капли черной магии. Ни следа от того, что проклятие вообще коснулось этой земли и ее жителей. Кончилась слишком длинная ночь, и настал день, а Иллиану уже спешно одевали. Ее волосы заплетали в тысячи маленьких косичек, цепляя на кончик каждой маленький рубин в форме капли. Камушки оттягивали косички вниз, укладывая их идеально ровно и делая саму девушку похожей на волшебную статуэтку.

Длинное легкое платье, перевязанное широким ремнем, облегало ее тело так, словно она была настоящей мирайей. Полупрозрачные струящиеся ткани, которые разрешалось носить лишь нагиням, говорили о том же. Светящиеся золотисто-белые нити приковывали взгляды всех вокруг, и Иллиана то и дело краснела, чувствуя, что в таком наряде на нее будут смотреть все. Незамеченной остаться уже не удастся.

– Зачем мне нужно выходить к народу Шейсары именно сейчас? – выдохнула она, когда к волосам на макушке две служанки прицепили ей несколько белых, как лунный свет, распахнутых лилий. – Ведь только-только все закончилось. Мираям нужен отдых. Нам всем нужен…

Девушка посмотрела на Изумрудку, которая лежала у нее на коленях, свернувшись в клубок. Сейчас змейка снова выглядела как и прежде. Маленькой пухлой рептилией со странным комочком на спине. Она приползла к девушке, как только рубиновый огонь погас, и на ее теле, как и на телах всех остальных жертв магии гессайлахов, не было и следа ожогов. Сила Торриена излечила всех.

– Вам нужно показаться своему народу, хешсайяхасси, – внезапно с поклоном ответил Саримарх, что все это время стоял чуть в стороне у дверей. – Раз царь назвал вас своей невестой, это необходимо огласить как можно раньше.

Жрец мираев выглядел как и прежде, только исчезли длинные седые пряди, и теперь его абсолютно гладкая, лишенная растительности голова сверкала на солнце. Огонь не оставил ожогов, но забыть о нем, пока волосы вновь не отрастут, будет сложно.

Иллиана посмотрела на себя в зеркало, рассматривая длинные косички, и ей стало стыдно. Ее волосы остались прежними, и она не знала почему.

– Моему народу? – беспокойно переспросила она, не замечая, что казис впервые обращается к ней на «вы», еще и называя новым титулом. – Он не мой, Саримарх, тебе ли не знать. И не думаю, что благородным мираям нужно новое потрясение после всего, что они только что пережили. Им нужен отдых. Да и мне он бы не помешал.

Одна из служанок, которые, кстати, тоже были теперь совершенно лысыми, цепляла ей очередной рубин и случайно дернула за косичку. Иллиана немного скривилась, но ничего не сказала.

– Простите, хешсайяхасси, – беспокойно поклонилась та, и в голосе нагини Иллиана впервые не услышала пренебрежения. – Я не хотела, клянусь.

За то время, что Иллиана прожила во дворце, она совершенно точно уяснила: все мираи относились к людям свысока. Даже если прислуживали им. Таково было положение людей в этом мире уже много веков.

Но сейчас ничего подобного она не замечала. Даже от вечно вздорного и загадочного казиса.

– Ничего страшного, – махнула рукой Иллиана, и тут заговорил Саримарх.

– Не беспокойтесь, хешсайяхасси. Это лишь формальность. Мы обязательно отдохнем все вместе. Просто сделаем это чуть позже. – Он мягко улыбнулся.

– Послушай своего казиса, Иллиана, – зевнула Изумрудка, – он дело говорит.

Девушка фыркнула:

– Хорошо. Как будто я когда-нибудь спорила.

Саримарх склонил голову набок, его лицо вдруг показалось Иллиане значительно более довольным, чем прежде.

– Разрешите откланяться, – проговорил он. – Я буду ждать вас в зале.

С этими словами он поклонился и вышел прочь, аккуратно затворив за собой дверь. А Иллиана тут же набросилась на змейку:

– Давно хотела спросить: почему ты так благосклонна к казису? Это уже не первый раз, когда ты становишься на его сторону.

Шелиссхелисса невозмутимо покачала головой и ответила, ничуть не устыдившись:

– Он жрец вс-с-сех мираев. С-с-священное для змей с-с-существо, с-с-соединяющее наши народы с-с-с Иль-Хайят. Как бы неверно он ни пос-с-ступал в с-с-своей жизни, он всегда пытался дейс-с-ствовать по с-с-совести.

– Он хотел отдать меня пятерым мираям!

– Ну… у каждого с-с-свое понятие о с-с-совести, – протянула змейка. – В конце концов, он хотел отомс-с-стить за с-с-смерть царя. Ведь виновные должны быть наказаны, кем бы они ни были. С-с-сейчас его гнев пал на Дарьеша, и с-с-судьба царевича предрешена.