Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

Сольвейг тут же обняла его руки. Крепко зажмурив глаза, она всем своим естеством

трепетно ощущала, как он медленно проникает в нее. Как, пронзая влажную плоть, проскальзывает в ее лоно. А потом его жилистое древко, осторожными толчками

растягивает и раздвигает ее чрево. Как оно продвигается в глубь сильного, но податливого

тела, вытесняя любовные соки наружу.

Он входил в нее долго. Осторожно и с трепетом. Ее тугая, не привычная к ласке плоть, медленно, но добровольно принимала его. И от этого разум его просветлился. Он наконец

признался себе, что все что происходит - происходит здесь и сейчас. И это наяву. Его по

истине немалый орган окончательно окреп. Такое чувство, словно его обмотали и

перетянули невидимыми жгутами... Ее горячее чрево обнимало его так крепко, что он

боялся не выдержать и испортить момент. Но кузнец сдержал себя усилием воли. Когда

же его прохладный живот, наконец коснулся ее разгоряченных ягодиц, он ощутил предел

и остановился. Но Сольвейг, сжав его руку, попросила продолжить... Навалившись всем

весом, кузнец закончил начатое, коротким, но плавным толчком.

- Так вот что значит слиться воедино... – в сладком беспамятстве, прошептала она.

Ответа она не ждала. Мелкая дрожь - предвестник волн приятной теплоты, уже побежала

по ее нервам. Дыхание перешло в еле слышный хрип, пульс участился. Сознание

медленно уплывало куда-то в даль и ввысь... Говорить больше не хотелось. Член кузнеца

крепко засел в ее чреве, а пальцы его нежно терзали окаменевшие соски. Напряжение

нарастало, колени его стиснули ее бедра, а лобок медленно, но верно втиснулся меж

ягодиц. Ее пределы он давно преодолел. А теперь достиг и своего. Впервые в своей

унылой жизни молодой кузнец так глубоко погрузил свой венец в недра женщины.

Казалось его одинокий клинок наконец то обрел столь желанные ножны. Сольвейг

искренне возжелала его, и добровольно приняла в свои чресла. Это тоже случилось

впервые…

В пьянящем экстазе он нанизал ее на свое копье еще сильней, словно, желая проткнуть

само мироздание.... Поток семени пробил себе дорогу так резко и обжигающе, что кузнец

вскрикнул... Сжав тело Сольвейг в порыве страсти, он излился в нее в животном порыве.

Обильно и многократно... Дрожь в ее теле только усиливалась от его порыва. Он

органически чувствовал связь между изливами своего струящегося семени и волнами

экстаза, которые отзвуками грома отзывались в ее теле. Он чувствовал, как мышцы

Сольвейг перекатываются, под блестящей от пота кожей. Словно ретивая кобыла,

оседланная без седла, несла его вдаль… А она лишь сильнее сжимала его руки, вверяя

рваным простыням свой пронзительный стон.

Излив семя однажды, кузнец не оставил ее в покое. Страсть разгоралась внутри него

яростным пламенем. Перевернув рыжеволосую валькирию на спину, он вторгся в ее

локоны своими руками и впился в ее приоткрытые, полные губы. Плоть его, быстро нашла

дорогу в ее чертоги и пришла в движение, заставив Сольвейг снова ощутить внутренний

жар и волны неведомого доселе исступления. Она так хотела его обнять! Крепко и

страстно… но не решалась, боясь сделать больно. Однако страсть, поглотившая их в свои

пучины, вскоре заставила забыть обо всем... Только плоть, объятая плотью, только

страсть, объятая страстью.

Сейчас он был сильным и нежным мужчиной, а она мягкой и податливой женщиной, только и всего. Все что было ранее, все различия и догмы стерлись, или остались где-то

там, позади. Он просто чувствовал ее, а она наслаждалась им. И больше ничего. Экстаз

сменялся экстазом. Волны блаженства томными каскадами разливались по их телам. И

лишь развеяв всю накопившуюся похоть, утомленные и разгоряченные любовники

погрузились в дремоту. Наполнив сосуд любви до краев, обмякший член кузнеца обмяк и

плавно выскользнул из крылатой девы. Прочувствовав этот момент, она забылась

глубоким счастливым сном…

Глава 13. А утром он ушел…

А утром он ушел. Укрыл мерно сопящую деву одеялом, аккуратно поправив раскинутые

крылья. Взглянул сквозь задернутое окно на предрассветные сумерки и спящий городок в

низине. Тихо спустился по ступенькам, ведущим куда-то вниз, перекусив, чем Бог послал.

Закрыл за собой люк и оставил за собой лишь звенящую тишину. Так было проще.

Предчувствие говорило кузнецу, что случившееся этой ночью возможно никогда больше