Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

- Ты пахнешь мылом. Решил освежиться в дорожку? - прошептала она из-за спины.

- Да... так крепче спится.

- Хорошо... - она плавно опустила крылья поверх его плеч. - А где же цепи и моя мягкая

подстилка?

- Их нет.

- Жаль....

Он почувствовал, как ее когтистые пальцы обнимают его грудь.

- Жаль?

- Ну, здесь ты овладел мной впервые. Хотя, нет... Впервые это было, кажется, в поле.

Помнится я хотела тобой поживиться.

-Я не горжусь этим.

- Почему же? - переменилась Сольвейг. - Я сильный и опасный, противник. Хорошо, что

твой голод оказался сильнее моего. Я стала твоим трофеем. И этим трофеем, ты мог бы

владеть безраздельно... Стань ты моим трофеем, поверь, я бы не стала стесняться. Все же

удивительно, как смертный человек, может так резко сломить, подавить волю, вселить

страх... Окунуть в дерьмо, с головой, а потом выдернуть на свет божий и отмыть от того, что налипло за целые годы.

К чему ты клонишь? - с опаской осведомился кузнец.

- Правда не справедливо? Ты оставил мне жизнь. А взамен получил только боль и свежие

шрамы.

- От добра - добра не ищут, - усмехнулся он.

- Не думай, что я изменилась. Стала мягкой... податливой. Все может вернуться. Уже

завтра, мы можем снова стать врагами.

- Поживем - увидим. Я в тебя верю… - сказал кузнец просто.

- Но я себе не верю! - прошипела она у него над ухом.

- Так чего же ты от меня хочешь? - осведомился он устало.

Она сжала его в своих объятиях, и прошептала:

- Не хочу, чтобы завтра наступило....

Она всхлипнула у него над ухом, как обиженная девчонка, и ее горячая искренняя слеза

скатилась по его щеке.

- Ничего, ничего... - он погладил ее по руке, - Поверь мне, все образуется - дай только

срок.

- Тебе легко говорить... ты вон какой. Так и светишься. А я....

- А ты, просто другая, и смотришь на мир, тоже по-другому, - прервал он ее мягко.

- Думаешь?

- Знаю.

- А если я снова стану тварью? Ты прикуешь меня, если поймаешь?

- Там видно будет, - резонно заключил он. - Но убивать точно не стану. Обрежу крылья к

чертовой бабушке, и одежду носить заставлю!

Сольвейг надсадно засопела и прижалась к его спине сильнее.

- Отрежь сейчас! - взмолилась она.

- Нет!

- Я тебя умоляю! Иначе совсем скоро, я улечу отсюда и одному богу известно, что дальше

будет. Я так не хочу!

- Нет! - оборвал он ее резко. - Что дано тебе свыше - дано не случайно. В свое время все

на места встанет...

- Ну, тогда... возьми хотя бы мое тело. Оно тянется к твоему теплу...

Кузнец не поверил своим ушам. Конечно, чего греха таить, ее тело его волновало. Сама

она, одним фактом своего существования, порождала в нем бурю желаний и

предчувствий. Но... он не ожидал столь смелого признания с ее стороны.

- Сольвейг...- начал он, подбирая слова.

- Да?

- Пойми, я не игрушка. Ты ранишь даже, не желая того. Сейчас ты одна, а через минуту -

уже другая. Я не слишком преуспел, в обращении с женщинами… ты знаешь. Но дело

даже не в этом.

- Что не так? Во мне дело?

- Прости, но... что, если в порыве страсти, ты вспомнишь кто ты есть? Что если потеряешь

контроль над собой? Твое настроение и так меняется слишком часто.

- Да, - согласилась она. - Здесь ты прав. У тебя не будет шансов. А я… наверное не смогу

простить себя за это.

— Вот видишь...

- Но, ты ведь хочешь этого? - не оставляла она надежды. - Ведь раньше хотел, и делал!

- Да, - задумался он, - этого не забыть. Но близость с тобой оставляет слишком глубокие

шрамы.

- Я.… согласна на цепи, - прошептала она. - Я все понимаю.

- Нет... нет. Это ничего не решит. Будет только хуже, - возразил кузнец.

- Скажи, что? - взмолилась она тихо. – Я все сделаю. Только не гони от себя. Будь со мной

сегодня... Ты говорил, о новой, о другой жизни. И я поверила тебе. И я стараюсь....

Помоги мне. Дай почувствовать себя нужной и желанной. Это так ... чуждо мне. И так

необходимо сейчас. Я не умею... не знаю как выразить то, что творится внутри. Да еще эти

слезы....

После ее слов кузнец долго молчал. Она слышала, как часто бьется его сердце и

чувствовала, как он напряжен. Они так и стояли во мраке подвала, обнявшись в тусклом

свете луны, пробивавшемся сквозь узкие окошки у самого потолка. Он думал о том, что

все, о чем он мечтал когда-то, блекнет по сравнению с тем, что происходит сейчас. Ее

мятежный, неудержимый дух, ее вольное, окрыленное тело, за его спиной... Ее сильные

когтистые руки, нежно обнимающие его. Ее слезы и все то, что переменилось в ней. Это