Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

мамой. Они давно хотят внуков. От части отблагодарить тебя, как следует, за все горести, что ты испытал. Ведь в твоей жизни женщины приносили лишь беды и разочарование, а

мои сестры прекрасны…. Еще я хотела поделиться тобой, для того чтобы они хоть

отчасти прочувствовали то, что прочувствовала я. Ведь ты уникален. Без шуток – ты ведь

единственный в своем роде.

- Продолжай… – поддержал ее Арон, и тут же получил короткую затрещину.

- Ты не понял главное во всем этом. Поделившись тобой с сестрами, я хотела показать, что ты не должен зацикливаться на мне. Все что мог, ты для меня уже сделал, и я

принимаю это с благодарностью. Ты не должен принадлежать только мне.

- Что ты хочешь этим сказать? – спросил он задумчиво.

- На мне слишком много грехов, чтобы опускаться до мелочной ревности. Когда я держу

сына в руках, то невольно задумываюсь, достойна ли? Ведь на них столько невинной

крови…. Ты же, в состоянии изменить этот мир. Ты должен быть открыт для всех. Ты уже

сделал нашу жизнь лучше. Продолжай в том же духе. Неси свет и надежду.

- Даже так…? – он тихо встал, потер лицо руками и посмотрел в окно. Небо уже совсем

потемнело, но звезд еще не было видно. Закат светлой полосой окрашивал линию

горизонта.

- На мне тоже не мало крови… – возразил кузнец задумчиво.

- Тебя, как и меня мучает совесть. До встречи с тобой я и не ведала о ее существовании…

– усмехнулась Сольвейг.

- Да, есть такое, – эти муки кузнецу были хорошо знакомы.

- Так вот… так же, как и ты со своим племенем, я ищу искупления. И сделаю все, чтобы

этого добиться. Ты не представляешь сколько боли я причинила родным людям за

последние столетия. Когда я была в твоем доме все было совсем по-другому. Меня хотели

поймать и казнить… Сейчас же все резко изменилось. Я до сих пор не верю, что такое

возможно. Я не заслужила прощения.

- Пока не заслужила. Ты слишком глубоко копаешь, – улыбнулся Арон. – Попробуй

начать все заново. Тебя любят, а все плохое забудется. Жизнь сложная штука, и порой

даже мудрецы не могут разобрать что есть зло, а что благо. Если хочешь, чтобы тебя не

обокрали – научись красть. Хочешь, чтобы не убили – стань и в этом лучшей. Хочешь, чтобы не обманули – умей лгать лучше всех. Это болезненный, а от того очень ценный

опыт. Просто храни его и не дай другим сделать те же ошибки.

- Я… над этим подумаю. А сейчас я хочу, чтобы ты делал то, что считаешь нужным. Что

бы ты ни делал, с моей стороны никогда не будет к тебе ревности, упрека или осуждения.

Я всегда буду только на твоей стороне. Чего бы это ни стоило.

Она была так решительна, что кузнец невольно улыбнулся. Он, присел у колен Сольвейг и

пристально взглянул в ее глаза. В них не было и тени сомнения. Он бережно убрал рыжие

локоны с ее лица и поцеловал в губы. Почему-то вспомнились мудрые слова Аделины:

- Не нужно давать такую суровую клятву. Просто верь в меня, когда никто другой уже не

будет верить. И тогда у меня будут силы чтобы двигать горы.

- Отец сказал, что они у тебя и так есть, – улыбнулась Сольвейг.

- Ему виднее, – Улыбнулся Арон загадочно.

- Ты, все же не отказывай во внимании моим сестрам, прошу тебя. Особенно Аделине.

Похоже она прониклась к тебе после вчерашней ночи.

- Обещаю, – улыбнулся Арон. – Тут уже без вариантов.

- В каком смысле? – не поняла она.

- Она носит моего ребенка, – напомнил он.

- Ну да… - Сольвейг слегка покраснела.

В дверь тихонько постучали.

- Кто там? – негромко спросила Сольвейг.

На пороге показалась взволнованная Аделина.

- Ну вот, я же говорила, – усмехнулась Сольвейг.

- Прости сестренка, что так поздно. Тут Далия… В общем, на пару слов твоего… мужа.

Сольвейг устало подмигнула Арону и качнула головой в сторону двери. Арон слегка сжал

ее руку и встал.

- Иди уже, недостойный муж, потом расскажешь, – поторопила Сольвейг настойчиво.

Арон повиновался. По встревоженному лицу Аделины, можно было предположить, что

стряслось нечто невообразимое. По обыкновению, своему она схватила его за руку и

потащила вдоль галереи, сквозь округлый зал, по направлению к крытому саду. Туда, где

только на днях восстановили стеклянный купол. Вдалеке у мраморной балюстрады нервно

переминалась с ноги на ногу Далия. При появлении Арона волнение ее только усилилось.

Она не могла спокойно стоять на месте, не знала куда деть руки, а кончики крыльев

предательски подрагивали. Арон почувствовал себя виноватым.