Антон Кондрашкин - The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл (СИ)

По последней программе подготовки проходили всевозможные способы выведения растений. Девочки-ботаники с удовольствием погружались в знания и перегной, чтобы обеспечивать хорошую всхожесть ценных растительных культур.

На данный год в академии обучалось примерно двести человек, чем я бесконечно гордилась, сидя в своём кабинете. Всего в здании было три этажа с множеством учебных комнат, подвал и теплица для травников, тренировочная площадка для боевых магов, библиотека в центральной башне и пристройка-общежитие для всех обучающихся. Элизана столько говорила о новой академии, что в ряды студентов затесался один аргонианин.

Вскоре по всему Хай Року стало известно, что в деревеньке «Счастливое взгорье» люди живут дольше и никогда не болеют, каждый год урожайный и редко бывает падёж скота. Всё просто: чуть что, местные жители бежали к обучающимся в академии. Ну а сами ученики, за скромную плату, с радостью хватались за возможность применить накопленные (или ненакопленные) знания на практике. Все последствия на совести учащихся.

Однако за прошедшие годы сильно ухудшилось состояние Гистеллуса, и не только физическое. Он старел, стремительно и беспощадно. Дурная наследственность и тяготы жизни, которые ранее переносились на ногах в силу возраста, теперь выливались в настоящие мучения бедного Гиста.

Несмотря на то, что ему было меньше шестидесяти, и он всё ещё был в относительно нормальной физической форме, у Гиста прорезалась острая хроническая болезнь суставов, вызывающая боль при движениях. В дополнение – постепенно отказывающие почки, застуженные во времена наших походов. Поэтому я забрала с собой мужа и окончательно съехала в домик в «Счастливом взгорье», чтобы быть подальше от городской суеты, работать в удовольствие и вплотную заняться лечением супруга.

Так же, как будто и этого было мало, оказалось, что Гист постепенно терял зрение, становясь близоруким, словно крот. Порой он блуждал по улицам деревни, путаясь в направлениях и пытаясь отыскать дорогу в бесконечной мути увядающих глаз. Как я ни старалась, но вылечить человека от старости невозможно, как и заставить отмирающие клетки восстанавливаться. Это звучало фатально, но у всего есть свой срок и предел. Я могла лишь облегчить Гистеллусу некоторые симптомы и скрасить его жизнь.

Разумеется, Гистеллуса с почестями проводили с его прежнего места работы, а Элизана даже наградила его почётным орденом королевства. Но моему мужу было нужно не это. Всю жизнь он был деятельным, весёлым и сильным, полагаясь на ноги и зрение. А теперь, когда они оставили его, он уже не мог ни работать, ни оставаться таким же жизнерадостным. Целыми днями он просто сидел на лавочке перед домом и ждал, когда же я вернусь домой.

И ладно бы! Я видела людей, доживавших в таком состоянии до сотни лет, просто соблюдая некоторые правила и ограничения. Хуже всего было то, что не старилась я. Мне по-прежнему не дали бы и сорока. Я проклинала свою долгую жизнь, проклинала, что на свою беду встретила человека, которого полюбила. У Гиста началась глубокая депрессия, а однажды он шокировал меня разговором:

- Лафф, - обратился он ко мне, сидя вечером дома в кресле, - ты знаешь, я на следующей неделе покину королевство Вэйрест. Навсегда.

- Что?! – опешила я. – Ты чего это выдал, а? Куда ты в таком состоянии пойдёшь-то?

- Вот именно, Лафф! – всплеснул он руками. – Посмотри на меня: развалина, а ведь ещё даже не глубокая старость! Во мне не то, что мужской, вообще силы скоро не останется.

- Ну и что?! – с жаром ответила я. – Поверь, ты мне нужен не за здоровье, дорогой. Я же люблю тебя. Мы доживём до старости и…

- Не обманывай себя… у нашей сказки не будет счастливого конца. Нам изначально не было суждено умереть в один день, Лафф. Не хочу, чтобы я остался в твоей памяти дряхлым стариком, который ходит под себя! Пусть лучше я останусь сильным и смелым, которым я когда-то был, чем буду и дальше бессмысленно просиживать задницу без дела, время от времени изображая, что всё ещё живу.

- Да что же ты… говоришь… - заплакала я, уронив голову ему на колени. – Зачем хоронить себя раньше срока?! Никто не должен умирать в одиночестве, никто, слышишь?! И ты не умрёшь, я тебе не позволю! Потому что я люблю, люблю тебя, и мне всё равно, сколько тебе лет или сколько у тебя морщин!

Я немедленно написала письмо в Вэйрест, и на зов тут же приехали Арания и чета Фраури: Леон, Лантейя и Аэрон. Побыв некоторое время с близкими и друзьями, Гистеллус повеселел, успокоился, и депрессия немного отступила. А уж когда Лантейя попросила отца присмотреть за Аэроном на время их с Леоном отъезда в Даггерфолл, радости дедушки не было предела. Гистеллус обожал маленького мальчика, всегда находил силы поиграть с ним, а долгие прогулки давали ему возможность с пользой проводить то время, которое он просто просиживал.