Келли Барнхилл - Девочка, испившая Луну (ЛП)

- Я постараюсь, дядя, - промолвил Энтен, выходя за дверь. – Обещаю, я постараюсь.

- Думай о том, что ты делаешь, - шёпотом отозвался Великий Старейшина.

Пять дней спустя, когда Жертвоприношение прошло по городу, рванувшись к проклятому дому, Энтен был дома, страдал от боли в животе и вырывал свой обед. Или сказал так. Остальные Старейшины всю процессию ворчали. Ворчали, когда забирали ребёнка у податливых родителей, ворчали, спеша к платановой роще.

- У мальчишки будут дела, - бормотали они, и каждый точно знал, что это означало.

"О, Энтен, мой мальчик, мой милый мальчик! – думал Герланд, пока они шагали, и беспокойство сковывало его сердце, сжимало и сдавливало со всей силой. – Бедное, глупое дитя, что же ты наделал?!"

Глава 7. В которой волшебное дитя приносит в два раза больше бед

Когда Луне исполнилось пять, пять раз в ней удвоились чары, но оставались в ней, влились в её кости, в мышцы и в кровь. В самом деле, каждую клеточку её наполнила сила. Инертная, неиспользованная, но всё же невероятно могучая.

- Так больше не может продолжаться, - вздыхал Глерк, - чем больше в ней копится магии, тем больше выльется потом! – он корчил девочке рожи, вопреки своим словам, и Луна хохотала, словно сумасшедшая. – О, помяни мои слова! – он тщетно пытался быть серьёзным.

- О, ты не знаешь, - покачала головой Ксан. – Может быть, она никогда не вырвется на свободу, и плохо никогда не станет.

Вопреки её неустанной работе по поиску дома брошенным детям, Ксан испытывала глубокое отвращение к сложным вещам. И к печальным вещам. И к неприятным вещам. Она пыталась о подобном не думать, если, конечно, не могла это остановить. Она сидела с девочкой, пускала милые пузыри, красные и зелёные, творила волшебство, и цвета крутились на их поверхности. Девочка ловила их, каждый пузырёк рано или поздно касался её пальцев и рассыпался цветочными лепестками, или бабочками, или листьями деревьев. Она даже сотворила особенно большой пузырь, в котором крутились травинки.

- В мире столько красоты, Глерк! – вздыхала Ксан, - как можно думать о чём-то другом?

Глерк только покачал головой.

- И сколько это будет длиться, Ксан? – спросил он, но ведьма отказалась отвечать.

А потом он держал девочку на руках, напел ей колыбельную. Он чувствовал вес магии на себе, он чувствовал пульс и волны магии, что бились в ребёнке, не находя верный путь к берегу.

Ведьма говорила, что ему просто померещилось.

Она настаивала на том, что сосредоточить усилия следовало на воспитании маленькой девочки, что сама по своей природе была самым настоящим клубком озорства, движения и бесконечного любопытства. Казалось, каждый день способности Луны нарушать правила как-то по-новому поражали всех, кто только её знал. Она пыталась седлать коз, чтобы кататься с гор, скакала по валунам в сторону сарая, катила их туда (говорила потом, что хотела всё украсить), пыталась научить кур летать, а однажды чуть не утонула в болоте (но, к счастью, её успешно спас Глерк). Она дала гусю эль, чтобы увидеть, как он будет смешно ходить (и это вправду того стоило), а ещё подсыпала перец в корм для коз, чтобы посмотреть, будут ли от этого козы прыгать (но они не прыгали, зато славно разрушили забор). Каждый лень она вынуждала Фириана творить что-то чудовищное, а ещё шутила над бедным дракончиком, и он страшно рыдал. Она поднималась, прятала, строила, ломала, писала на стенах и портила платья, когда их только-только ей давали. Её волосы завязывались узлами, нос вечно был измазан в чём-то, и она оставляла отпечатки ладоней всюду, где только находилась.

- А что ж будет, когда у неё появится магия? – раз за разом спрашивал Глерк. – Что ж она тогда станет творить?

Ксан старалась об этом не думать.

Ксан посещала Свободные Города дважды в год, один раз с Луной, один раз – без неё. Она не объясняла ребёнку цель собственного второго визита, не поведала ей о печальном городе по другую сторону леса, ни слова не проронила о младенцах, что оставляли на небольшой полянке, вероятно, только с целью убить их. В конце-концов она, разумеется, вынуждена будет рассказать девочке. Однажды, повторяла Ксан сама себе, она обязательно это сделает. Но не сейчас. Во-первых, это было слишком грустно, а, во-вторых, Луна казалась слишком маленькой для того, чтобы всё понять.

Когда Луне исполнилось пять, она в очередной раз отправилась в один из дальних Свободных Городов, в тот, что носил красивое название Обсидиан. И Ксан поняла, что оказалась с ребёнком, что тихо сидеть не будет. Ни за что.