Келли Барнхилл - Девочка, испившая Луну (ЛП)

Следующим утром Энтен надел свежий халат и задолго до рассвета отправился в зал Совета. Каждый день он читал жалобы граждан, запросы, нацарапанные мелом на огромной черепичной стене, оставлял те, что заслуживали внимания, а многие просто смывал.

- А что, если они все важны, дядя? – однажды спросил Энтейн Великого Старейшину?

- Такого быть не может! В любом случае, отказывая людям, мы делаем людям огромный подарок. Они учатся принимать в своей жизни хоть какие-то решения, узнают, что на самом деле всё на свете несущественно. Их дни продолжаются точно так же, как и должны, и облака продолжают окутывать небеса. Нет никаких лишних даров, больших, чем то, что мы способны дать им сейчас. Именно в эту секунду! И где мой жасминовый чай?

Потом Энтен проветривал комнаты, потом развешивал повестку дня, взбивал подушки для слишком костистых старейшин, распылял какие-то придуманные в лабораториях Сестёр Звёзд духи, чтобы у людей подкашивались колени, заплетался язык, появлялось чувство испуга и благодарности, и всё это одновременно, а после стоял в комнате, ждал слуг, властно приказывал им, что надо делать, и лишь тогда вешал одежду в шкаф и шёл в школу.

- А если у меня не получается говорить властно, дядя? – раз за разом спрашивал парень.

- Практика, племянник. Только практика.

Энтен медленно плёлся к школе, чтобы насладиться временными лучиками солнца. Было темно. Туман всегда цеплялся к городским стенам и улочкам, будто тот мох, и мало кто рисковал выходить так рано утром. А жаль, ведь, как думалось Энтену, им не хватало солнечного света. Но он поднимал голову и чувствовал минутный прилив надежды.

Он опустил глаза – взгляд неловко скользнул по чёрной башне, сложной, похожей по форме на странные галактики и дивные звёзды; маленькие, круглые окошки смотрели глазами наружу. Та мать – та сумасшедшая, - всё ещё там. Взаперти. Продолжает сходить с ума. За пять лет в заключении она до сих пор не сумела выздороветь. И что-то в памяти Энтена всё ещё возвращало то дикое лицо, эти яркие чёрные глаза и пылающую почему-то бордовым кожу – а ещё родинку на её лбу. То, как она поднималась раз за разом всё выше и выше, то, как кричала, то, как сражалась. Он всё ещё не мог об этом забыть.

И не мог простить себе то, что случилось.

Энтен зажмурился и попытался отключить своё слишком уж яркое воображение.

Почему это должно длиться? Как же болит его сердце, показывая, что есть другой путь!

Разумеется, он первым прибыл в школу. Не было даже учителя. Он уселся на ступеньки, достал свой журнал. Тот был совсем-совсем школьным, но сие не имело значения. Его учитель настаивал на этом, называл "старейшиной Энтеном" хриплым, уставшим голосом, вопреки тому, что он ещё не был никаким старейшиной, а ещё никогда не получал высокие оценки, сколько б ни старался. Вероятно, он мог бы сделать что-то с этими пустыми страницами и наконец-то получить отметки получше. Энтен всё ещё продолжал стараться и трудиться. Он знал, что учитель просто ждал специального отношения к себе – но он не думал об этом. Всё рисовал собственный дизайн умного кабинета в доме, придумывал, как лучше было бы организовать садовые инструмента или придумать что-то с колёсами, чтобы можно было с лёгкостью повезти молоко в ведре, предназначенное для такого доброго главного садовника…

На его работу упала тень.

- Племянник, - важно проговорил Великий Старейшина.

Энтен слишком уж быстро вскинул голову.

- Дядя, - с трудом выдавил из себя он, поднимаясь на ноги и случайно уронив бумаги – те разлетелись по земле. Он поспешно собрал их, и Великий Старейшина Герланд раздражённо закатил глаза.

- Ну же, племянник, - шелестя своими одеждами, протянул Великий Старейшина, поманив парня за собой. – Нам с тобой нужно поговорить.

- А как же школа?

- Ну, школа – это дело отнюдь не первой необходимости! Цель её – развлечь тех, у кого нет пока достаточно сил, пока они не вырастут достаточно, чтобы трудиться на благо протектората. Люди твоего возраста и уровня – наставники, удивительно, вне границ моего понимания, как ты мог от этого отказаться! В любом случае, тебя будет не хватать…

И вправду. Будет не хватать. Энтен каждый день сидел сзади в классе, тихо работал и очень редко задавал вопросы. Особенно сейчас, когда единственный человек, что считал его хорошим или хотя бы не убеждал в обратном, присоединился к Сёстрам Звёзд. Её звали Эсин, и хотя Энтен никогда не сказал ей больше трёх слов подряд, он с каждым днём всё больше и больше надеялся, что она передумает и вернётся.