Джули Абэ - Эва Эвергрин, полуволшебная ведьма [litres]

Эвалитимус Эвергрин.

Я, Эвалитимус Эвергрин, девчонка с каплей магии, стала полуволшебной ведьмой.

Я стояла перед деревом неофитов и старалась до мельчайших подробностей запомнить свой сверкающий бронзовый листок. Мама обняла меня за плечи:

– Пойдем праздновать?

Вокруг уже снова прихлебывали горячий чай и уничтожали горы слоеных круассанов с корицей – только успевай приносить новые, в еще липкой сладкой глазури.

Я покачала головой:

– Одну минутку… Я сейчас.

Мне почему-то казалось, что пока не время праздновать. Внутри меня горел огонь.

И словно в ответ этим мыслям в кармане что-то зашуршало. Я потрогала сложенную карту, и острый угол кольнул палец – будто упрек, что я о ней забыла. Я осторожно вытащила бумажную фигурку из кармана, и у меня сдавило горло.

Шарлотта сложила карту в форме щита – как те, которые заслонили Аутери от Разрушителя.

Я же хотела помочь Шарлотте и Дэви… Обязательно нужно помочь!

Уголек заскулил, подталкивая меня лапкой, и доверчиво уставился на меня. Как будто Шарлотта и Дэви поручили ему напомнить их слова.

Эва, ты помогла Аутери.

У тебя есть настоящая магия.

– Что-то же я могу сделать, правда? – медленно проговорила я. – Могу пробовать снова и снова, как тогда, с водоотталкивающим зельем.

Я вытащила из кармана волшебную палочку и отошла за деревья, подальше от праздничной толпы. Пусть, пока я колдую, меня окружает только шум рек-близнецов и легкие брызги тумана, оседающие на коже. Их прикосновения обжигали, как будто реки Торидо тоже испытывали меня.

В голове вертелось наше с мамой заклинание поиска, но сейчас я колдовала в одиночку, – значит, надо было найти собственные слова ради друзей, которые для меня важнее всех на свете. Дэви всегда в меня верил. А Шарлотта научила верить в себя.

Я приставила волшебную палочку к пергаменту и медленно произнесла заклинание:

– Помоги моим друзьям с родными повстречаться, чтобы больше никогда им не расставаться!

Налетел ветерок, листья на деревьях Совета тревожно зазвенели, и у меня мороз прошел по коже.

А на карте не появилось никаких знаков. Только все те же чернильные линии, обозначающие города, реки и горы. На этот раз карта не показала даже отца Дэви.

И вдруг пергамент засиял золотым светом. Я чуть не выронила карту от неожиданности. Алые и золотые завитки окружили высокую и грозную темную башню в густых лесах на севере. Потом светящиеся чернильные завитушки помчались, точно буря, прямо к Окаяме, а оттуда на юг, к Аутери. Там они на секунду застыли, разгораясь все ярче.

А потом вмиг погасли. Осталась только слабо мигающая золотая точка – отец Дэви.

Я быстро обернулась. Мама встретилась со мной взглядом, и ее глаза тут же встревоженно расширились. Одним взмахом палочки она отправила кружку назад, на пустой поднос возле торговца, и бросилась ко мне.

– Что случилось?

– Тут… что-то странное…

Я дрожащими руками повернула к ней карту.

И снова алые с золотом росчерки вспыхнули в лесах на севере, закружились возле безымянной башни и озера, проложили дорожку до Окаямы, потом в Аутери, а затем растаяли.

Мама наклонила голову к плечу и потрогала пергамент.

– Почему путь идет по воде? Может, они на корабле?

Мы обе задумались, разглядывая карту.

Я проследила пальцем непонятную линию – от мрачной башни на юг и дальше, в открытое море. Я по-прежнему не понимала, что это значит, но почему-то картина казалась знакомой. Что-то такое я раньше видела. Или слышала.

– Это путь Разрушителя! – ахнула я. – Сперва он пришел к побережью у Окаямы, а потом двинулся на юг, в Аутери.

Мама, онемев от потрясения, прижала ко рту дрожащую бледную руку.

– Но… получается, родители Дэви и Шарлотты прямо в центре урагана, как это может быть? – Я ткнула трясущимся пальцем в башню у озера. – И что за место такое на севере, откуда все это пришло?

Мама взмахнула палочкой:

– Покажи окрестность, назови мне местность!

Будто солнечные лучи брызнули из маминой волшебной палочки, и по карте поползли тонкие золотые линии – названия городов и рек. Вот появилась надпись «Дом семьи Эвергрин», и на меня словно пахну́ло папиными свежеиспеченными круассанами. Потом я поморщилась – к западу от утесов Аутери, среди крестьянских полей проявился крошечный домик, обозначенный как «Дом Конроя Нитты».