Джули Абэ - Эва Эвергрин, полуволшебная ведьма [litres]

– Не забудь, возвращайся! – проорал Дэви так громко, что его друзья-моряки чуть не попа́дали с причала.

Даже Шарлотта засмеялась, не отрывая от меня взгляда.

– Я вернусь, – прошептала я, словно клятву спокойному ночному небу, неоглядному морю, прекрасным зданиям под синей и золотой черепицей, сияющим в темноте, словно маяк, а главное – моим друзьям.

– Шарлотта, Дэви, я найду для вас ответы!

Я подняла руку, чтобы помахать, и вдруг нахмурилась. Согнула и разогнула пальцы. Магия бурлила в крови, у меня даже голова закружилась.

– Волшебные силы правда вернулись! – Я выдохнула с облегчением. – Все-таки я не осталась без магии!

Я оглядывалась и махала, пока Аутери не скрылся за скалами.

Мы ненадолго остановились отдохнуть в маленькой придорожной гостинице, а когда проснулись, над горизонтом разливался золотистый, как масло, теплый солнечный свет. Всего пару часов спустя мы уже снижались над городом. Проскочили сквозь низкие тучи, борясь с обжигающе холодным ветром, и спикировали прямо к входу в Зал Совета. Сквозь облака и туман пробились бледные солнечные лучи, и сразу же заискрились волны двух рек-близнецов, огибающих стеклянное здание. А когда облака разошлись, листья пяти волшебных деревьев засверкали на солнце. Несмотря на пасмурную погоду, казалось, что они сияют ярче обычного.

Пришло время предъявить великому магистру Гроттелю, а заодно и Конрою мою подписанную заявку.

И стать ведьмой-неофитом.

Там, в Аутери, Шарлотта и Дэви ждут нашей с мамой помощи. А главное – они ждут ответов. Нельзя их подвести.

– Слышишь? – Мама вдруг резко остановилась, и я еле успела притормозить, вильнув в сторону, чтобы не столкнуться с ней.

Я вытерла со лба туманную морось и подлетела к маме поближе. Мы зависли над пухлыми облаками и по-осеннему желтыми лесами у окраины Окаямы. До Зала Совета оставалось всего несколько минут, и времени на разговоры у нас, вообще-то, не было.

– Мне что-то послышалось. – Мама смотрела вниз, но землю от нас заслоняли бегущие по небу облака.

Что это, в мамином голосе прозвучала тревога?

В рюкзаке тявкнул Уголек. Я вывернула шею, чтобы глянуть на моего золотисто-рыжего пушистого друга, но его темные глазки неотрывно смотрели куда-то вниз, а острые ушки настороженно прислушивались.

Я ничего необычного не видела. Просто Зал Совета и город вокруг.

– Уголек, ты что?

Тут облако отплыло в сторону, и я ахнула. Перед Залом Совета собралась огромная толпа. С высоты люди казались крошечными точками, и все они радостно орали. В руках они держали фонарики – пришли-то сюда еще до рассвета, и вся эта сцена казалась искусственной, будто спектакль, срежиссированный Гроттелем. До нас долетали слабые отголоски криков:

– Трижды ура неофиту Нитте!

– Конрой! Конрой! Конрой!

У меня все перевернулось внутри.

– Они празднуют присвоение ранга Конрою! Только ему одному.

У мамы лицо побелело как простыня. А мое лицо словно застыло.

– Хаято! – прошипела мама. – В голове не укладывается! Он посмел начать без тебя!

– Ну, получается, мы опоздали, – сказала я. – Но очень хочется влезть без приглашения на их милый праздник.

Мама улыбнулась:

– Обязательно!

Мы ринулись вниз, прошивая облака. Сердце стучало в ушах.

Гроттель, Гроттель… Придется ему ответить на кое-какие вопросы. И присвоить мне ранг тоже. Мы с мамой так это не оставим!

Мы приземлились между волшебными деревьями. Штук пятьдесят серебряных листочков на дереве адептов зазвенели от поднятого нами ветра, напугав торговца, который предлагал желающим кружки с горячим чаем.

Я соскочила с метлы мокрая как мышь после полета в облаках. Вокруг все праздновали предстоящее присвоение Конрою ранга волшебника-неофита, ели свежайшие круассаны с корицей, выпеченные в виде полумесяца – эмблемы Совета, – и пили горячий чай; над жестяными кружками поднимался пар, мешаясь с утренним туманом. По другую сторону от входа второй торговец бесплатно раздавал кружки с амадзаке – этот горячий рисовый напиток недавно стал невероятно модным в королевстве Ривель. Все вокруг оживленно болтали, я то и дело слышала произнесенное с благодарностью имя Конроя. Если бы я так не закоченела во время полета, сейчас у меня бы кровь кипела от желания зачаровать себя саму, чтобы его не слышать.

Мама сошла с метлы – прическа волосок к волоску, платье сухое и теплое.

– Сейчас разберемся!

Я наскоро пригладила спутанные волосы. Уголек, выпрыгнув из рюкзака, встряхнулся и распушил хвост, по которому перебегали огненные искры. Но такого пламени, как у других огнелисов, по-прежнему не было.