Марина Дяченко - Ведьмин зов

Фанерные плакаты с силуэтом ведьмы на помеле, перечеркнутым жирной красной линией, не были самодельными: их приготовили заранее и централизованно раздали в руки. Клавдий с первого взгляда понял, что организаторов надо искать не на улице, а в административных кабинетах поближе к ректорскому.

Он вышел из служебной машины за два квартала и добрался до места дворами. Он знал и любил центр Вижны с ее бесконечными подворотнями, старыми домами, коваными оградами и облупившимися барельефами; в подворотнях курили студенты, сбежавшие с занятий под предлогом забастовки и улизнувшие потом из толпы. Клавдий проходил мимо, не опасаясь, что его узнают: за темными очками, под капюшоном молодежной куртки ему обычно удавалось спрятать возраст, а ведь все знают, что Великий Инквизитор стар.

Толпа между тем не редела — к студентам присоединились застрявшие в пробке водители. Цепью стояли хмурые полицейские. Девушка-блогер вертелась в толпе, держала перед собой планшет, взахлеб общалась с невидимой аудиторией:

— …Конечно, все возмущены, вы видите, все кипят, с каких пор ведьмы у нас лучше других? Она говорит, ее завалили на экзамене… Да меня тоже в прошлом году завалили, но я не ведьма! И меня никто не стал по суду восстанавливать! Дошло до того, что люди вообще не хотят видеть ведьм в университете. Ни студенты, ни преподы…

— Без ведьм! — начала скандировать группа в толпе, с плакатами. — Без ведьм!

— С дороги уйдите! — рявкнули с другой стороны, и хором заревели машины.

На трибуну взобрался юный очкарик в костюме с галстуком, по виду начинающий функционер:

— Мы не уйдем, пока не будет отменен указ о квотах для ведьм в университете! Не ведьм дискриминируют — это нас дискриминируют! Нам насильно навязывают ведьм в аудиториях!

Его звонкий голос многократно усиливался в динамиках, перекрикивал гомон толпы и автомобильные сигналы:

— Раньше Инквизиция боролась с ведьмами, а теперь она борется с нами! Пусть Великий Инквизитор придет и ответит на наши вопросы!

Сейчас, мрачно подумал Клавдий. Уже бегу.

Ему была знакома эта риторика, он приучил себя не морщиться от затертых аргументов, но в последние месяцы они сильно его задевали: слишком много сходства с другим текстом. «Инквизиция умерла. Великая традиция борьбы, охоты, наказания — все в прошлом…» Ему захотелось подняться на эту трибуну и отобрать у болтуна микрофон, но он понимал, что это бесполезно. Надо встречаться с ректором.

Он повернулся было, чтобы уйти, — но в этот момент его импульсивное желание исполнил кое-кто другой. Девушка чуть постарше студентки, стильная, вызывающе яркая, вскочила на трибуну за спиной очкарика и прежде, чем тот опомнился, вырвала у него микрофон:

— Это вы — студенты?! Это что, столичный университет? Свобода, наука, прогресс, вот это все?! Чушь, бред, предрассудки, косная хрень! Ведьмы вам помешали, мы — вам помешали?! А ну скажите, чем! В глаза посмотрите!

Она была великолепна в своей ярости — бешеной, искренней и совершенно бесстрашной. Раньше ведьмы такими не были, подумал Клавдий с внезапным самодовольством. Они могли злиться, исходить ядом, но благородно гневаться, как эта девочка, — нет.

Настроение на улице неуловимо изменилось. Рядовые забастовщики, раньше плывшие по течению, развлекавшиеся и скучавшие, вдруг почувствовали неудобство. Очкарик-функционер растерялся: вступать в перепалку с этой ведьмой он не был готов.

— Нас столетиями не брали в институты! — чеканя каждое слово, говорила девушка. — Нас выкидывали даже из школ! А теперь вам не нравятся квоты?! Одна ведьма на потоке! Одна — на триста человек! Испугались, да?

Толпа начала растекаться. Клавдий только сейчас понял, что видел девушку раньше. Где?

В оперативных материалах, которые прислал ему Мартин. Несостоявшаяся жертва «Новой Инквизиции»; да, Эгле Север еще отважнее, чем ему показалось с первого взгляда. Совсем немного прошло времени после того чудовищного эпизода. Другая бы сидела дома в шоке и депрессии, боясь выйти на улицу.

— Вы марионетки, вас вывели сюда и поставили! — Эгле почти охрипла, но ее голос силы не потерял. — И написали, что кричать! Ну, давайте, орите! Выслуживайтесь!

Она презрительно сунула микрофон в руки очкарику, потерявшему дар речи, и спрыгнула с трибуны. Клавдию захотелось подойти, но он знал, как плохо бывает незнакомым ведьмам в его присутствии, и не хотел лишний раз ее травмировать. Теперь она шагала прочь, толпа поспешно расступалась перед ней; на тротуаре она оглянулась и безошибочно посмотрела прямо на Клавдия — конечно, ведь она его чуяла на расстоянии.