Марина Дяченко - Ведьмин зов

Терпение, напомнил себе Клавдий.

— Обывателям, которым показали по телику инквизиторский труп в луже крови. Страсти остынут, отыграем назад… По поводу допросов: этого требует оперативная обстановка. Убийство инквизитора — нерядовое событие, и моя интуиция говорит, что ближайшие месяцы спокойными не будут. По поводу моего визита в Одницу… извини, я был немного взвинчен, мне очень жаль Эдгара, но тебя мне было бы жальче.

— Я… — начал Мартин, Клавдий жестом его остановил:

— Теперь — почему я допрашивал твоих ведьм. Убийство Эдгара имело все признаки ритуального, мне надо было выяснить, это так или не так. Я допросил их и получил ответ: нет, не ритуал. Ты удовлетворен моим объяснением?

Он перевел дыхание: удалось сказать полуправду и почти не солгать. Мартин опустил голову:

— Я действительно похож на человека в белых перчатках?

— Ты похож на человека, задержавшего опасную ведьму. — Клавдий посмотрел на часы: — Прости. Ни секунды больше нет. Потом продолжим, ладно? Только не вечером, естественно, не с мамой. Договорились?

В милом ресторане, за великолепным столиком на веранде они сидели вдвоем, хотя стол был накрыт на троих. Официант принес горячее блюдо; Ивга видела, что Клавдий нервничает и ждет. Видя людей насквозь, в отношении сына он мог быть удивительно наивным.

Клавдий в который раз посмотрел на часы:

— Мог хотя бы позвонить.

Будто отвечая на его слова, пискнул телефон. Мартин прислал текстовое сообщение: он вынужден срочно вернуться в Одницу. Просит прощения. Не сможет сегодня поужинать.

— Позвонил бы, — повторил Клавдий с горечью. — И сказал бы то же самое вслух.

— Иногда не хочется разговаривать. — Ивга пригубила свое вино. — И он в самом деле очень занят.

— Мог бы и выделить час драгоценного времени, — Клавдий опустил плечи. — Хотя бы ради тебя.

— Я не хочу его видеть. — Ивга смотрела на закатное небо, цветными лоскутами пробивавшееся сквозь листву. — Мне надо знать, что он здоров, что у него все в порядке… Что он в безопасности. А видеть его… Слушай, а вот ужасная привычка называть вещи вслух своими именами — это ты меня научил? Или я и раньше была такая?

Она улыбнулась, пытаясь смягчить эффект своих слов, но Клавдий огорчился еще больше:

— Почему ты не прощаешь ему того, что давно простила мне?

— Клав, — сказала Ивга. — Я не могу его прощать или не прощать, он меня ничем не обидел.

— Я знаю, что ты его любишь…

— Конечно, люблю. — Ивга прислушалась к себе, пытаясь понять, что за смысл она вкладывает в это слово.

Она помнила день и час, когда впервые почуяла в сыне инквизитора. А Мартин, разумеется, в тот же момент увидел в ней ведьму; ему было восемнадцать лет, он приехал на каникулы, вошел, болтая, рассказывая, что прямо на краю поселка они с отцом только что видели лося. Ивга стояла на лестнице и раньше, чем он переступил порог, почувствовала холод. Прикосновение ледяной иглы, так холодно, что даже больно. Мартин в дверях поднял голову, и она поняла, где источник дискомфорта: перед ней стоял маркированный инквизитор. Они знали свое дело, в этом его колледже.

Мартин, глядя на нее снизу вверх, оборвал свой рассказ. Его лицо застыло, Ивга знала, на что он смотрит: перед ним стояла в этот момент не мать, а ведьма. Она знала, что рано или поздно такая встреча произойдет, и даже думала, что к ней готова. Но оказалось, что к такому невозможно подготовиться.

— Ивга? — Клавдий смотрел встревоженно.

— Ну конечно, я его люблю, — повторила она и прочистила горло.

— Он не палач, ты же знаешь, — тихо сказал Клавдий. — Ни на долю процента. Это совсем другое поколение.

— Он идеалист. — Ивга смотрела, как гаснет закатное небо. — Он станет палачом ровно в тот момент, когда этого потребуют его идеалы.

— Нет, — Клавдий махнул рукой, будто желая развеять дым перед лицом. — Во-первых, он уже не идеалист, он повзрослел… во-вторых, ну что бы мы делали совсем без идеалов?!

В глубине ресторана чуть слышно звучала современная версия старинной любовной песни, чувственная, изломанная и странная.

— Я понимаю тебя, — сказала Ивга. — Когда ты одним росчерком возвращаешь обязательную норму допросов с пристрастием, я переживаю шок, конечно, но я тебя понимаю…

— Информацию, которая мне нужна, можно получить только от ведьм, — сказал он сухо. — Только от действующих ведьм. Значит, я буду допрашивать.

— …А его я не понимаю, нет. И не хочу понимать.

— Не хочешь принимать его выбор.