Марина Дяченко - Ведьмин зов

— Эгле, посмотри на меня…

Без предупреждения, без единой паузы он обернулся чудовищем, ходячей пыточной камерой. Эгле отшатнулась, будто ее толкнули, выронила салфетку. Пятясь, налетела спиной на этажерку, загородилась перепачканными кровью руками, зажмурилась:

— Не надо!

— Эгле, — сказал он мягко. — Я должен понимать, что с тобой происходит.

— Нет!

— Что-то изменилось. Я вижу, что ты флаг-ведьма, но могут быть особенности, которые нам обоим лучше знать заранее. Я не сделаю больно, я же свой.

— Нет. — От ужаса она готова была обмочиться.

— Нет так нет, — отозвался он после короткой паузы, и она почуяла, как он удаляется в другой конец комнаты. — Все хорошо. Успокойся.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Когда она заставила себя открыть глаза, Клавдий, опять в человеческом облике, стоял над Ивгой, держа руку на ее пульсе. Перевел взгляд на Мартина: тревожный, обеспокоенный взгляд.

— Эгле… У тебя есть идея? — Он говорил нарочито небрежно и буднично. — Почему Мартин не приходит в себя?

— Он на Зеленом Холме. — Эгле мигнула, будто в глаз ей попала соринка. — Они оба… там.

— Мама…

Ивга открыла глаза. Она лежала в черной траве, над холмом теряло цвет красноватое небо, делаясь серым. Мартин стоял над ней, на коленях, будто желая к ней прикоснуться и не решаясь. Она смутно видела его в полумраке; он снова был взрослый, с жесткой щетиной на впалых щеках, с лихорадочными глазами.

— Можешь встать?

— Дай мне руку, — прошептала она.

Много лет она не могла его коснуться, не почувствовав холода и боли, а теперь его ладонь была теплой.

Она поднялась и прислонилась к его плечу, пережидая головокружение. Ей не было холодно, она не чувствовала рядом инквизитора. Серое небо темнело, становясь черным.

— Мартин. — Она судорожно обняла его. — Мартин…

Он осторожно привлек ее к себе:

— Ты пришла за мной. Ты меня не бросила.

— Как я могла тебя бросить?! — Она потерлась лицом о его плечо, вытирая слезы. — Ты знаешь, что это за место?

— Это осколок… бывшей реальности. — Эгле прижимала пальцы к вискам, будто боясь, что озарение ускользнет и она перестанет понимать то, что теперь кажется совершенно очевидным. — Тридцать лет назад Ивга отрезала полтора месяца реальности, заключила в оболочку и оставила там свою тень… избыточную часть себя, вроде как ящерица, спасаясь, отбрасывает хвост. Она оставила призрак Матери-Ведьмы. Воронку в замкнутом пространстве. Для Матери и ее детей…

Она ждала, что он скажет — «Я тебе не верю», «Бред», «Этого не может быть». Но он молча смотрел на нее через комнату.

— Но Мартин… тоже ее ребенок. — Эгле сглотнула. — Поэтому он смог туда войти накануне… смерти. А Ивга… просто воссоединилась со своей тенью. Перешла в другой… носитель. Ее тело здесь, а сама она…

Эгле задержала взгляд на бледном, будто фарфоровом лице Ивги.

— «Осколок бывшей реальности», — повторил Клавдий, пробуя слова на вкус.

— Да. Мартин пошел туда, чтобы уничтожить Великую Мать и тем спасти Ивгу, он так думал. А Ивга ломанулась, когда он начал там умирать, она просто бросилась спасать, как утопающего…

Клавдий метнулся к компьютеру, уставился на экран, будто там ожидая увидеть подтверждение ее словам. Вытащил телефон:

— Арно, есть новости на сейчас? Экстренные вызовы? Тревога?

Выслушал ответ. Положил трубку. Посмотрел на Эгле; она испугалась, что он опять перейдет в оперативный режим, но он только поиграл желваками:

— Знаешь, чем флаг-ведьмы отличаются от прочих? Они прорицают. Могут видеть прошлое и будущее.

— Я просто сортирую информацию. То, что я слышала от Ивги, от старой ведьмы в ангаре, от девочки-навки…

— Я правильно понял, что Ивга и Мать-Ведьма — теперь одно целое, Ивга инициирована и собирает своих детей? И приближается Ведьмин век? Мир без людей, великая свобода?

— Вы шаблонно мыслите, — сказала Эгле. — По вашим инквизиторским лекалам.

— Какая ты все-таки прекрасная. — Он смотрел на нее не мигая, как сова. — Размер ставок в этой игре — представляешь?

— Как вы думаете, кто сильнее — Ивга, которую вы знаете, или призрак Ведьмы-Матери, выброшенный за ненадобностью? Ивге не нужна великая свобода, Ведьмин век и прочие спецэффекты. Ей нужно спасти сына.

Мартин, до подбородка укрытый пледом, едва дышал, был очень бледным, небритые щеки запали.

Эгле перевела взгляд на Ивгу; та лежала в раскладном кресле и, кажется, глубоко спала.