Сара Бреннан - Тропа ночи [litres]

– Мало сказать – классный, – подхватила Агата. У меня зародилась улыбка. – Он был гордостью академии. Мог бы стать лучшим учеником, примером для всей школы, если бы ты не сбила его с пути. Потом твоими стараниями его выгнали. И в довершение ты его, можно сказать, убила, и даже хуже. Перед Ником расстилалось прекрасное будущее, ярче, чем утренняя звезда. А ты разрушила всю его жизнь.

Я отодвинула тарелку со змеиным пирогом и побрела наверх, туда, откуда слышался голос Харви. Он сидел на чердачной лестнице с девочкой-привидением. Я прислонилась к стене и стала украдкой смотреть на них.

– Сердечко мое сладенькое, хочешь, расскажу сказку о храброй леди-рыцаре и девочке с драконом?

Лавиния ответила замогильным шепотом:

– Я тоже хочу дракона.

– От дракона никто бы не отказался, – усмехнулся Харви.

Лавиния придвинулась ближе:

– Дракона, сделанного из тьмы!

– Дети. Всякие странности, – одними губами прошептал мне Харви над головой привидения.

Я улыбнулась. Какой же он очаровательный. Потом выпрямилась.

Харви был очарователен объективно, сам по себе, как пингвины. Для всех, а не конкретно для меня одной. И только Ник старался привлечь к себе именно меня.

Я поднялась мимо Харви и Лавинии на чердак, сняла с белой доски портрет Ника. Хотелось, чтобы он хоть как-то, хоть в чем-то был со мной. Ведьмы обычно не делают парных селфи. У меня не осталось ни одной его фотографии, только этот рисунок.

– Привет. Ты меня слышишь? – шепнула я рисунку и кончиком пальца прикоснулась к его лицу.

Прижав портрет Ника к сердцу, бегом спустилась к себе в комнату. Покружилась с ним, как будто мы танцуем вместе, потом бросилась на кровать и поднесла рисунок к свету. Ник был изображен в смокинге, том самом, в котором пригласил меня на танец в День влюбленных. Черные волосы были зачесаны назад, и он улыбался – точно так же, как если бы смотрел на меня. В ответ на его улыбку мне всегда хотелось улыбнуться. Он такой красивый.

«Луч света в ведьмовском царстве», – прозвучал у меня в голове голос Харви. А ведь и правда.

Такая фантазия возникает у каждой девочки, которая приходит в новую школу, верно? О том, что в первый день ты переступаешь порог, и тебя замечает парень. И не просто парень. А тот самый – красивый, талантливый, звезда всей школы. Парень, который мог бы заполучить любую девчонку – точнее, в случае с Ником, всех сразу, – а остановил свой выбор на тебе. Мгновенно вспыхивают искры. Целый фейерверк. Я говорила Нику, что встречаюсь с Харви, но все-таки была польщена. Мне казалось, Ник разглядел во мне что-то особенное.

А оказалось, встречаться со мной Нику велел Люцифер. Но это не имело значения. Меня вообще не волновало. Ведь теперь Ник любит меня.

Харви сказал, Ник для меня самый лучший на свете. Насчет самого лучшего не уверена – я что, должна выбирать, кого из тетушек люблю сильнее? – но, несомненно, он в первых строчках рейтинга.

Вот только Ника больше нет в этом мире.

Он стал недосягаем.

«Только позволь держать тебя за руку», – сказал он, когда пригласил меня на свидание, и вызвался сделать все, что я только захочу.

Я не так уж часто держала Ника за руку. Только время от времени, когда он был особенно мил. Обычно мы прогуливались вместе. Мне казалось, что именно так и должна себя вести сильная, крутая пара, ведьма и чародей – идти бок о бок, но независимо друг от друга. А теперь я жалела, что не брала его за руку почаще.

Мы с Харви держались за руки каждый день, когда он провожал меня домой из школы. С самого раннего детства шли рука об руку, безоговорочно доверяя друг другу. Между мной и Ником такого не было. Но непременно будет.

А теперь я искала в памяти ласковое имя для Ника. Я никогда не давала ему никаких прозвищ, а он звал меня малышкой и Спеллман. Может, надо было придумать, Нику понравилось бы. Мне вспомнилось, каким голосом, ровным и нежным, Харви рассказывал сказку девочке-привидению.

– Мы придем за тобой, милый мой, – сказала я Нику. – Ни о чем не беспокойся.

В преисподней было полным-полно книг, которые Ник уже прочитал и так и не заинтересовался. Даже те, которые когда-то понравились, здесь, в аду, казались совсем другими: умные фразы стали неуклюжими, красивая поза героя потеряла лоск, смысловая глубина исчезла. Он не сразу понял, почему это происходит. Дело было в том, что на самом деле то, чем он сейчас занимался, не было чтением. Он просто вспоминал, как читал их раньше, и разум заполнял пробелы деталями, которые плохо вставали в общую картину.