Николай Грошев - Война вампиров [СИ] [книги 4-5]

Выпили, покурили. Молчание затянулось.

— Слышь, братан, мафон есть?

— Нет.

— Плохо. — Штык налил ещё, выпили. — Давай сами споём что ли? Ты песни знаешь какие-нибудь? Чё гривой машешь, не знаешь? Ну бля, и я не знаю. Слушай, а бабы нормальные тут есть? — Колян моргнул три раза подряд — у его гостя незваного, со скрежетом вылез левый клык и сильно оттопырил губу. Спустя секунду, клык втянулся обратно.

— Сорян Зверь. По пьянке бывает у меня такая хня. Клыки лезут сами собой. Я уж думаю, может к стоматологу сходить? Вдруг там кальция не хватает или ещё чего, а ты чего такой бледный?

— М-мне, п-плохо.

— А кому щас легко? Всем тяжело братан. Ну, ещё по одной. Только Ленке, ни слова — я пить бросил если что. Мне только по праздникам можно, у меня печень больная.

Колян икнул и понял что ситуация слишком сложная — без бутылки, тут не разобраться. Так что он ухватил пузырь и залпом ополовинил.

— Уважаю. — Кивнул ему Штык и протянул подкуренную сигарету. — На, закури, а то блеванёшь ещё, а снова в магаз мне идти в падлу.

— Мы вампиры. — Докурив сигарету, сказал Колян.

— Ага. — Кивнул Штык, хрустя огурцом.

— В Ленске у нас ОПГ.

— Во, молодца. У нас братан, у нас. Ты из нашей банды, ну, типа как там? Клан, во.

— А как же, тайна покрытая мраком? Словно тени среди людей? Как же Лестад?

— Чё? — Штык нахмурился, потом расплылся в улыбке. — А! Басявый фильмец. Тоже смотрел. Но типа, не так всё в реале. Мы ещё круче. Да ваще, я так скажу — Лестад лох! Мы форева. В натуре.

А потом поднял рюмку и объявил тост:

— Нахуй короля!

— Кого?

— Не парься. — Махнул рукой Штык. — Есть тут один мудак. Потерялся во времени. Думает у нас ещё федерализм, не в курсах, что его давно отменили.

— Эмм, феодализм может?

— Ну, я так и сказал. Педализм этот штопанный. А сейчас у нас же чё? — Помолчал. Поковырял пальцем колбасную нарезку. На Коляна задумчиво глянул. — Слушай, а чё у нас сейчас?

— В смысле?

— Чё ты тупишь в натуре? Ну это, за презика кто, чё да как, вся херня.

Колян молчал пару минут. Выпил. Подкурил сигарету. Наконец сказал.

— Я плохо понимаю, что ты говоришь.

— Хм. — Штык мотнул головой в сторону окна. — А чего пиздюки говорили, что ты мол, во дворах тёрся раньше, пиздят да? Нормальный русский не понимаешь, а я на фраерском плохо говорю…

Штык тяжко вздохнул, тоже закурил.

— Ладно, короче, так, давай сначала. Помнишь серый хуила к тебе приходил?

— Сон, помню. — Кивнул Колян.

— Не, не сон. Они короче, вампиры. Обращают кого попало. А потом шкерятся по норам, ну, это, уходят короче в туман. Сечёшь? — Колян медленно кивнул в ответ. — Вот. А тут передохли, запарились, наверное — налоги, безработица, СПИД кругом свирепствует, дефолт этот штопанный, в общем, антракт полный. Они и засуицидились нахрен. Давай заупокой этих серых уёбков.

Выпили. Штык закусил, занюхал и, потрясая кусочком колбасной нарезки, продолжил.

— Оставляют они по клану. Обратят сто рыл и по съёбкам. Раньше на юга, ну знаешь — текила, тёлки, пляж. Вот, а сейчас наглухо уехали, передохли. И вот у нас короче такая тема — в каждом клане есть Папа, по ихнему, Носхерус. — Тут он руками замахал. — Даже не спрашивай. Я без понятия, каким местом эти долбодятлы думали, когда такое слово придумали. Так вот, Носхерус выбирается по принципу «кто кому ебло начистил». — Штык выпятил грудь, гордо вскинул подбородок. — Я всем ебальники покоцал! Во как! Я Носратус!

— Носхерус.

— Ваще похер. — Махнул рукой царственный Носферус. — И ты, когда в образину эту превратился, тоже проиграл. Так что, по нашим законам вампирским, я за Папу, а ты фуфел. — Помолчал, задумчиво почесал тыковку — понял, что что-то не то сморозил. — В смысле, братан, ты пехота, я главный. — Подумал ещё немного. Ничего обидного в сказанном не увидел и радостный весь налил поновой. — За серых уёбков!

— Пили за них уже.

— Да? Тогда, — он выдержал долгую паузу и торжественно объявил, — нахуй короля!

— И за это пили.

Штык сморщил нос, задумался. Спустя мгновение лицо осветилось улыбкой.

— За мир во всём мире, ебать его старым костылём!

Они выпили, и Штык начал рассказывать о других вампирах их общей «шоблы» или клана, как их называла какая-то там Лена. Описывал, как он с каждым встретился, как победил их в схватке, как сам узнал, что к чему и кем он на самом деле стал. Рассказал о том, как Коляну повезло, ведь все они не знали, как опьянеть, став вампиром, как позволить «киру» снести «башню» и только Ленка (тут Штык зачем-то стал плакать и называть Ленку не иначе как Святой Женщиной), открыла им глаза, помогла вернуть вкус к жизни, Колян слушал. И странные дела творились с его разумом. Чем больше спиртного падало в желудок, чем больше он слушал, тем меньше он верил во всё это и в тоже время, память. Он не хотел сознавать, что стал вампиром. Ему было страшно. И может быть, утром, он бы попытался сбежать. Но память начала возвращаться.