Леонид Зайцев - Страж

Поразительно, но она словно ждала меня!

— Привет, мой герой! — Лучезарно улыбаясь, произнесла, а скорее, пропела она. — Почему мы сегодня такие серьёзные?

Толи она видела меня насквозь, толи моё лицо предательски выдавало моё душевное состояние. Но даже сейчас я не мог не отметить того, как она хороша в этой легкомысленной розовой блузке, игриво и маняще спадающей с правого плеча, и коротенькой юбочке нежно зелёного цвета, абсолютно совпадающего с цветом её глаз.

— Много думал, — как можно беспечнее ответил я. Я понимал, что врать ей напропалую у меня не хватит таланта, поэтому решил говорить по возможности правду, но не всю. Как-то надо было исхитриться вызвать её на откровенность.

— О чём же? — Естественно спросила она. — Чего-нибудь выпьешь?

— Не, нет, — поспешно произнёс я, — ты же не хочешь снова таскать моё бесчувственное тело!

Эллочка звонко рассмеялась и похлопала по подушкам дивана, приглашая меня присесть. И я с удовольствием погрузился в его прохладные объятия. Элла тут же обхватила мою голову своими руками и повернула её лицом к себе.

— Что случилось? — Требовательно спросила она. — Я же вижу, что ты сам не свой. Расскажи, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы снять печать печали с твоих глаз!

Я снова был очарован. Эта молодая женщина имела на меня прямо-таки магическое влияние. Я уже готов был поведать ей о всех своих находках, сомнениях и страхах, всё рассказать, и утонуть в её волосах, забыться на её груди, любить её… но что-то подобное электрическому разряду кольнуло меня в бок, и я пришёл в себя.

— Я много думал, — повторил я, — ты знаешь, что я тут совсем недавно, и ещё мало что понимаю, кроме того, что мне объяснили при, так сказать, вступлении в должность Стража. Я, как слепой котёнок! Я тыркаюсь носом по углам, но не нахожу ответов. Но я — человек! Я не позволю меня использовать в тёмную. (А в светлую, позволишь? — мелькнул в моём мозгу Голос. Но я решил, что мне показалось.)

— Я хочу понять, — продолжил я, — кто мне врёт?

Эллочка отодвинулась от меня, и снова посмотрела прямо в глаза.

— Врёт в чём?

Я замолчал, пытаясь правильно сформулировать вопрос, чтобы не получить уклончивый ответ. Элла терпеливо ждала, не говоря ни слова. Мне даже показалось, что она смотрит на меня с восхищением, с восхищением человека, который не ожидал от своего собеседника смелого оглашения некой запретной правды!

— Противостояние между Тьмой и Светом существует? — Спросил я нейтральным, как мне казалось, тоном.

— А ты в этом сомневался? — С ударением на «это» удивилась она. — Да посмотри вокруг себя! День и ночь, тень и свет!

— Зачем тогда стена?

— Я так понимаю, — усмехнулась Эллочка, — астрономию в школах теперь не преподают. А зря. Про тёмную энергию вселенной ты, конечно, ничего не знаешь.

— Только слышал, — признался я, вспоминая слова Деда.

— Понятно, — вздохнула девушка, — так вот Стена и отделяет Свет от контакта с Тьмой! Ибо при их контакте снова наступит хаос! А хаос — это торжество Тьмы! Свету приходится очень туго, ведь вселенная на семьдесят процентов состоит из тёмной материи и энергии.

— Тогда объясни, — потребовал я, — как я один, даже не полноценный Страж, а лишь его отражение, могу удерживать вас от прорыва Врат? И почему ты не воспользовалась моей слабостью, чтобы ваши силы атаковали Свет?

Глаза Эллы округлились. Несколько секунд она не могла произнести ни слова. Затем она прикрыла ладонью рот, будто подавляя восклицание, которое готово было сорваться с её губ. Но вскоре она взяла себя в руки. Девушка пристально посмотрела на меня.

— Так кого мы должны атаковать? — Уточнила она.

— Меня, — уже не так уверенно произнёс я, — Свет.

Эллочка грустно покачала головой и тяжело вздохнула, потом, едва касаясь, погладила кончиками своих длинных музыкальных пальцев мою щёку.

— А с чего ты решил, — спросила она, — что ты Страж на стороне Света?

В горле у меня неожиданно пересохло, руки похолодели, а ноги стали ватными. И верно, а с чего я так решил?

— Мне так сказали, — невнятно пробормотал я.

Я отчётливо помню, как будучи трёхлетним ребёнком на новогоднем представлении восхищённый и впечатлённый сказкой, которая только что была разыграна на сцене, случайно забрёл за кулисы и увидел, как Дед Мороз снимает с себя белоснежные усы и бороду, кафтан и шапку, и превращается в румяного молодого мужчину-актёра. Эта сценка позабавила бы меня сейчас, но тогда это было крушением моего детского мира, потрясением, с которым я долго не мог справиться. В тот вечер я заболел и протемпературил пару дней.