Ровенна Миллер - Испытание [litres]

– Это же стиль моего брата…

Его манера, его почерк, его интонации. Я словно держала в своей руке его руку, слышала эхо его голоса, доносящееся из далекого далека.

– Он ведь обещал, что продолжит работу. Полагаю, я должен благодарить его за то, что он на нашей стороне. В некоторой степени… – Теодор щелкнул пальцем по особо возмутительному пассажу, обличающему привилегии, присвоенные знатью.

– Я… Он не один такой…

Даже теперь, среди безмятежного спокойствия этого сада, устроившись на груди Теодора в окружении благоухающих роз, я не могла отделаться от мысли о Нико.

– На Шелковой ярмарке я столкнулась с Нико.

Теодор выпрямился, взглянул мне в глаза.

– Нико Отни? Лорд Ключей гоняется за ним несколько месяцев, и все напрасно.

– Нико говорит, вы не особо-то и стараетесь, – вкрадчиво заметила я.

– Похоже на то. В последнее время мы жили в таком мире и согласии, что Лорд Ключей не захотел будоражить обывателей, устраивая облавы.

– Ну, Нико намекнул, что тишь да гладь последнего времени – это также и его заслуга.

Я сорвала распустившуюся во всей своей красе розу, и лепестки ароматным дождем посыпались мне на колени.

– Чего он хотел?

Теодор раздраженно смахнул с моей юбки розовые лепестки. Я взяла его за руку.

– Воззвать к моей совести, – высокомерно заявила я, но тотчас смягчилась: – Мне придется выступить в защиту «Билля о реформе».

– Тебе? – поперхнулся Теодор. – Нет, ты точно так же имеешь на это право, как и все остальные, просто ведь ты…

Он осекся. Стыдливый румянец за те слова, что чуть было не вырвались, прилил к его бледным щекам.

– Да, я – обычная женщина. Именно поэтому. И когда я скажу, что народ взбунтуется снова, если Билль не пройдет, они мне поверят.

Теодор размышлял, прижавшись щекой к бутону желтой розы.

– Думаю, ты права, – произнес наконец он и плотно сжал губы. – Признаю – все это время я… немного оберегал тебя.

Я заставила его оторваться от розы и посмотреть на меня.

– Оберегал меня?

– Если бы ты была знатной дамой, если бы этот союз был более… типичный, мы намного чаще показывались вместе на людях. Посещали бы светские рауты, а не коротали вечера в уютном салоне Виолы.

Я понимающе кивнула. После Средизимнего бала мы с Теодором посетили лишь пару светских мероприятий, да и то это были дружеские посиделки в салоне Виолы и недавний визит к Эмброзу. Брат Теодора со всей своей теплотой и сердечностью выказал твердое желание познакомиться со мной и внес меня в список участников карточных игр, проводившихся у него каждый месяц.

– Ты не хотел, чтобы мое имя трепали злые языки. Чтобы на меня смотрели свысока.

– Да, не хотел. Большинство дворян не такие, как Виола, Аннетт и Эмброз. Некоторые из них придерживаются крайне традиционных взглядов на классовое деление общества, полагая, что возвышение дворян происходит во благо страны. Такая вот чушь. Да у них голова идет кругом, когда кто-нибудь за ужином не подает рыбного блюда, а уж от чего-то большего у них и вовсе ум за разум заходит.

– Но я не могу бесконечно прятаться от них. Я хочу сказать, если…

Оставалось лишь уповать на будущее – смутное, но все же реальное.

– Я знаю, – сказал Теодор. – Я рассчитывал на то, что рано или поздно, но они примут это по доброй воле. То есть я надеялся, что со временем их любопытство, их изумление сойдут на нет, однако «Билль о реформе» накалил атмосферу… и теперь они точно полезут на стену.

Сомнения терзали меня, но отступать было поздно.

– Думаю, – произнесла я, – время настало. Прошлой осенью и зимой я оплошала. Наверное. Не знаю. Но попытка отстраниться от происходящего привела только к…

Я запнулась, меня захлестнули воспоминания о Нии, Джеке, тысячах погибших – чьих-то родных и любимых. Они были моими соседями, я встречалась с ними на улицах. Знатные персоны, возможно, не считались с подобными потерями, но я-то была вовсе не знатной.

– Больше я подобного не переживу. И если мне выпала возможность выступить от имени простого народа, я ею воспользуюсь.

Я замолчала и рассеянно оборвала пару розовых лепестков. Я не горела желанием бередить рану и поднимать вопрос о том, что нам с Теодором следует посещать больше светских раутов, но выбора у меня не было. Я не жаловалась, но меня не пригласили ни на весеннюю серию концертов, устроенных во дворце матерью Теодора, ни на бал по случаю официальной коронации. Вообще-то я не особо стремилась на них попасть. По правде говоря, я предпочла бы не мозолить дворянам глаза еще долгое время – слишком уж близко к сердцу принимала их неприязнь.