Ровенна Миллер - Испытание [litres]

Я купила два рулона нежнейшего хлопка и три рулона более плотного сатина. Молодец Алиса: от одной только мысли о полупрозрачном платье захватывало дух. Я не сомневалась – в окружении леди Сноумонт найдутся те, кому подобный покрой придется по душе. Торговец пообещал доставить ткани в течение часа. Я же, глядя, как его помощник, возможно, сын, спотыкаясь и озираясь, растворяется в хитросплетении улочек и переулков Галатии, все более уверялась в том, что увижу свои покупки не ранее чем часа через три.

Следующая палатка, где мы остановились, принадлежала одной из моих любимых торговок шелком. Уже несколько лет я вшивала для этой женщины из Западного Серафа чары на доброе здоровье, и она всегда приберегала для меня свой наилучший товар. И, как всегда, Эйома засветилась от радости, когда я вошла.

– Мисс Софи! – Она низко склонилась в поклоне, и мое лицо залилось румянцем, хотя я знала, что подобное приветствие гостей – неписаный закон для жителей Серафа. – С тех пор, как я познакомилась с вами три года назад, мне становится лучше день ото дня. Я полна задора и жизни. В этом году я буду танцевать всю ночь на шин-ате моей дочери!

– Потрясающе, – пробормотала я, не понимая, о чем это она.

– Это традиционный свадебный обряд, – засмеялась Эйома. – Перед тем как молодые обвенчаются, женщины танцуют ночь напролет. И я тоже буду танцевать – благодаря вашим чарам!

Я смущенно улыбнулась, а ее долговязый сын тем временем достал из-под прилавка несколько рулонов ткани.

Не ткань, а само совершенство. Я провела пальцами по замысловатому узору парчи – розово-золототканой и цвета слоновой кости с едва заметным желтым оттенком – и представила придворное платье, которое сошью из нее. Зеленая парча искрилась так, что резала глаза, но я живо вообразила себе оплетенную шелком шляпу или вызывающе-яркий жакет-карако и усмехнулась. А матовая органза, казалось, струилась из рулона пенным потоком.

– Беру все, – выдохнула я.

Эйома настояла, чтобы мы отобедали вместе с ее семьей. Алиса с благодарностью приняла кружку холодного чая, мне же Эйома подала завернутые в салат-латук фрикадельки в молочном соусе. Ничего подобного я до сих пор не пробовала, но от трапезы получила ни с чем не сравнимое удовольствие.

Мы уже подходили к рядам торговцев шерстью, когда я вспомнила, что хотела купить отрез тонкого муслина для платков. Солнце припекало невыносимо – и это в самом начале лета! – Алиса немного сомлела, и лоб ее покрылся испариной.

– Отдохни-ка в тени, пока я хожу за муслином, – предложила я, и девушка охотно согласилась.

На площади становилось все многолюднее. Парочка жонглеров возле фонтана перебрасывалась тонкими оранжевыми кольцами, торговцы клубникой вразнос отвоевывали себе лучшие места для продажи. Шелковая ярмарка неудержимо влекла к себе людей – не одни лишь владельцы ателье да швеи отрывались от насущных дел и спешили в центр города. Ткани всех цветов и оттенков, призывно манящие изукрашенные шатры серафцев, квайсы, торгующие шерстью, и их пестрые овцы – развлечений хоть отбавляй, а этого-то и надо жителям Галатии.

Я остановилась между двух прилавков – на одном был кричащих расцветок набивной ситец, на другом – жесткая ткань полотняного переплетения. Один рулон особо привлек мое внимание: бело-голубой холст в крупную клетку, похожий на тот, из которого была скроена рубашка моего брата. Я пощупала край ткани: отличное полотно, но ничего выдающегося, таких полотен – как песка в море. Чернильно-синие, в рубчик – они хорошо подходили для рубах чернорабочих да кухонных передников, той одежды, которую я не шила. И все же я нежно разгладила складку на холсте и заправила ткань в рулон.

– Это ведь не твой профиль, – раздался у меня над ухом знакомый голос, заставив подпрыгнуть от неожиданности.

Нико Отни, прислонившись к ящику с брезентом, трепал в руках потертый бахромчатый краешек неокрашенной грубой мешковины. Сердце мое бешено заколотилось, но я быстро взяла себя в руки. Пусть Нико откровенно презирал меня и готов был спалить Галатию дотла ради победы Красных колпаков, здесь он не мог причинить мне вреда. И не стоило забывать, что он, строго говоря, находился в розыске за участие в восстании и цареубийстве.

– Верно, не мой, – откликнулась я.

Несмотря на все старания, мой голос немного дрожал и звучал более натянуто, чем мне хотелось.

– Но, с другой стороны, ткани и не твой конек, не так ли?