Коллектив авторов - Городские сказки

Белоснежные каменные львы, которые позволяют дотронуться до себя нежным пальцам людей средь бела дня и охраняют их сны по ночам. Мраморные изваяния, хмуро разглядывающие мир из-под шелковой гривы. Прекрасные в своей вечной полудреме. Величественные в своем бессмертии.

Но совершенно одинокие.

Их не радовал ни звонкий смех маленьких детей, забирающихся им на спины, поглаживающих гриву и шепчущих им на ушко свои трогательные мечты, ни гомон птиц, поющих о дальних путях, ни обволакивающие теплым воздухом южные ветра. Когда матушка-луна пряталась за ширмой из пушистых облаков, львы грустно вздыхали, задумываясь о том, что и им нужно время для того, чтобы быть счастливыми.

Они грезили о том, как пройдутся по брусчатой мостовой, громко выдыхая воздух из своих каменных легких, как встретят где-то далеко свое счастье, как отблагодарят праправнуков тех, кто когда-то подарил им бессмертие. Сладкие, недостижимые мечты.

Но однажды пасмурным днем луна закрыла солнце, успев лизнуть бока королей каменных лесов и разрушить их вековую дрему.

И взмахнули гривами крохотные солнечные дети, тихонько засипели и завели первые ноты, ступая первые шаги по дорогам, устланным бетоном. И пробежали по крышам, распугивая птиц с насиженных мест. И залюбовались на другие закаты, задумались, почувствовав другие запахи. И влюбились в свободу. Кратковременную, волшебную. Ради которой стоило охранять людей дальше. Ради одного часа в несколько лет… столетий.

Когда солнечный диск вновь показался из темени, львы вернулись назад, принимая давние насиженные позы, устраиваясь поудобнее и устремляя свой задумчивый взор далеко-далеко. Вот только не смогли скрыть своих улыбок, так и застыв на время обычных дней, когда солнце сменяет луну.

Множество людей дивились улыбающимся львам. Касались их морды, гривы, вновь шептали на ухо свои тайны и… полюбили их еще больше.

Как любят давних друзей и знакомых.

Дракон был очень красив. Он сидел на крыше и смотрел вниз, вытянув голову на длинной чешуйчатой шее; клыкастая пасть растянулась в ухмылке, чуть растопыренные крылья помогали держать равновесие. Когти впились в ограждение крыши, оставляя на нем длинные и глубокие царапины.

Люди внизу куда-то бежали, торопились, спешили. Дракона никто не замечал. А он все сидел и смотрел вниз, поворачивая точеную голову, как собака.

Я прислонилась к стене дома напротив, через дорогу, и наблюдала. Дракон встретился со мной взглядом и кивнул. Я чуть склонила голову и прикрыла глаза. Чешуйчатый ящер широко усмехнулся клыкастой пастью. Он ждал. Ждал, что его кто-то увидит.

— Ну что, опять без толку?

Баба Яга вынырнула из толпы, суетливо поправляя старенький платок на голове.

— Ждем, — ответила я, продолжая наблюдать за драконом.

— Давно? — не хотела отставать старая ведьма (впрочем, это ее любимый образ: старуха в драненьком платке, хотя уж она-то может себе позволить выглядеть как угодно).

— Час…

Недолюбливаю Ягу. Как, впрочем, и она меня. Но наш мир так тесен — приходится общаться.

— Думаешь, опять впустую? Никто его так и не увидит?

— Люди заняты собой, своими проблемами. Для чудес не осталось места.

Яга захихикала.

— На что спорили на этот раз?

— На текилу, — я затянулась вкусной вишневой сигаретой.

— Думаешь, отдаст? — ведьма кивнула головой в сторону дракона. Ящер сверкнул алыми глазами и взмахнул крыльями. Драконы обладают удивительным слухом.

— Не суть. Дело не в том, на что спорим, а в предмете спора. И в этом году его никто не заметит. Люди и чудеса стали несовместимы.

— Экая ты циничная. Раньше была мягче. Хоть и оборотень — но душа-то была добрая. А теперь… Ты знаешь, что тебя бояться стали?

Яга покачала головой. Седые кудри, похожие на паклю, выбились из-под платка.

— Пусть. Мне по барабану. И это не я такая — это жизнь такая: не подарок.

Яга вздохнула и замолчала.

Из толпы выскочил Тим:

— Не опоздал?

— Представление в самом разгаре, пристраивайся в первый ряд, — я подвинулась, уступая часть места у стены.

Тим хмыкнул и встал рядом. Яга беспокойно перетаптывалась с ноги на ногу, я прикрыла глаза и ждала. Дракон по-прежнему взирал на людей с высоты пятого этажа. Его никто не видел.