Всеволод Мартыненко - Пойнтер - Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет [сборник litres]

Эхе-хе… Никогда не знаешь, где и как настигнет ответственность за безобразие, которое вроде бы сошло с рук! Сделаться ведущим в мире специалистом по доставке и применению Реликвий в мои планы никак не входило. Тем более практикующим… Ума не приложу, к чему ограм этот артефакт в их горах, фьордах или тундре! Моржей пугать, что ли?!

– А как-нибудь иначе… пробовали? – опасливо поинтересовался я. – Дипломатическим путем…

– Увы, нет, – печально развел руками архижрец. – ОгрТинг тянет. Дескать, не смеет так распорядиться единственной гарантией выживания народа. А права на государственное вмешательство согласно договору у нас нет. Да и увольте, война не поможет – в горах щелей столько, что если они ее припрячут, можно искать до самой Мировой Погибели. Все оставшиеся годы… Так что – только частным порядком.

Понятно… Но все-таки почему с этой проблемой приперлись именно ко мне?! В глазах жен, на которых я оглянулся в поисках поддержки, читался тот же вопрос. У Хирры с оттенком наследственной отстраненности – дескать, это ваши Дневные делишки, так и разбирались бы с ними в своем светлом кругу. А у Келлы и вовсе с некоторым пренебрежением – мол, что за горе-маги, которые не удержали столь ценный компонент ритуала, а теперь не могут при крайней необходимости сваять артефакт-отмычку!

Только подопечная не по-хорошему напряглась, всерьез переживая страх от угрозы, будто направленной на нее одну прежде всего мира…

А у меня, помимо всего того же, что у прочих, в голове крутился еще один совершенно дурацкий вопрос – при чем тут эти… тьфу, лишний раз поминать не хочу, кто именно… В общем, среди крутых огрских мужиков их уж точно не водится!

Не зная, каким еще аргументом переломить наше нежелание ввязываться, архижрец помялся, покрутил салфетку в руках, впустую приоткрыл и снова закрыл рот, решаясь…

– Длань Справедливости похитили отнюдь не огры! – наконец выложил он все кости на стол, поняв, что без откровенности не обойтись. – Они лишь отобрали ее у истинного вора – зеркального демона, в обход договора возведенного в сие достоинство Безымянным Богом и Лунной Богиней.

Двойной демон сильнейших богов Ночи! Час от часу не легче. А памятуя двуполость Повелителя Звезд и его способ возведения смертных во внечеловеческое достоинство, становится ясно, какое отношение имеют к Мировой Погибели эти самые, неупоминаемые…

– С тех пор триста лет никто не видел похитителя. Скрылся в горах, затерялся, – мелко тряся щеками, толстяк торопился смягчить впечатление. – Но огры считают Реликвию единственной защитой от его возврата.

– Почему? – задал я законный вопрос. К тому же мне не давала покоя еще одна нестыковка: – И отчего он не применил Реликвию сам?!

– Длань – ключ к стихии Огня. А демон ледяной, он просто не может ею воспользоваться, – при этих словах Инорожденная Дня в ужасе прижала ладонь ко рту. Да и мне это кое-что напомнило.

Значит, вот как сошлось – Мировая Погибель, моя судьба не пропускать на своем пути ни одной Реликвии, и детские страхи новой обитательницы замка Стийорр… Неужто взаправду не отвертеться от похода в Огрогоры?! Некстати вспомнилась полуденная мысль о верховой прогулке. Вот и напророчил себе прогулочку, как Хогоха Неправедный – собственную смерть…

– Что еще? – обреченно выдохнул я. Пусть уж до последнего выкладывает.

– Только одно известно, – архижрец смущенно отвел глаза, старательно пытаясь не глядеть на светлую эльфь. – При жизни он был любовником высокородного ау Риер ау Сниотта, уарса Инерс, дяди присутствующей здесь…

– Это же он… Тот самый! – душераздирающе вскрикнула Алир, не дав ему договорить. Ледяной синий огонь ужаса заплескался в ее глазах. Светлоэльфийская дива заметалась в своем кресле, словно желая забиться в щель между подушками, цветы и украшения полетели с нее во все стороны. Наконец, опрокинув сиденье, подопечная вылетела прочь и метнулась к успокаивающе протянутым рукам моей высокородной. На миг две эльфи, темная и светлая, сплелись в единении, невиданном со времен раздора меж их богами.

Но сил Ночи не хватило, чтобы убаюкать страхи Дня. Теряя себя перед всесокрушающим, с детства неотступным ужасом, Алир цепенела, на глазах утрачивая признаки жизни. С остановившимися, наполненными страданием глазами она зябко сжималась, кажется, даже не дыша, точно умерла уже, похоронена, истлела в прах и растаяла вместе со всем миром во всеобщей гибели.