Всеволод Мартыненко - Пойнтер - Собачий глаз. Белое солнце Пойнтера. Пойнтер в гору не пойдет [сборник litres]

Однако увиденное заставило меня отшатнуться, будто и взаправду передо мной въяве предстала владычица неупокоенных. Или хотя бы одна из душ ее свиты, вечно воющей в ночном небе песнь могуществу своей повелительницы. Во всяком случае, считать незваную гостью пребывающей по ту сторону Последней Завесы я имел все основания.

Однако Судьба сыграла со мной немыслимую шутку. В ставку верховного командования, закопченная и потрепанная, но несомненно живая, влетела Памела Акулья Погибель!

Моя древнейшая, приходящаяся ей атаманшей и непосредственной начальницей, едва поспевала за несущейся во весь опор пышечкой, сдав на руки слугам совсем расклеившегося ученого дедка-богомола, наиболее безопасного из местных умников. За ними всеми разве что шлейф дыма не плыл, и отнюдь не по причине попадания под огонь эскадры – от него никто не ушел, да и слишком быстро появились уцелевшие, чтобы поспеть от академквартала после залпа.

Нет, распалилась вдохновительница бирюзовой революции сама собой и совершенно по иному поводу. В роль вросла, будто всю жизнь командовала не мелкой бандой, а минимум полком.

– Ты что тут сидишь?! Где помощь, где армия, флот?! Ребята там насмерть стоят, из последних сил! – не удержав взятого тона, Пемси сбилась на хрип, но не замолчала. – Ты вообще представляешь, что там творится?

Ага… Можно подумать, будто одна она провела этот день на улицах воюющего с самим собой города. Пожалуй, из нас четверых, явившихся в Хисах не ко времени, ей за стенами академии выпало меньше всего. В сравнении с Хиррой, преступившей себя ради других, Келлой, выжившей в магической мясорубке осажденных казарм, да и мной самим, в конце-то концов!

Но сейчас наш счет сравняется. Потому что я представляю, что творится на месте столь своевременно покинутой ей академии. А маленькой блондиночке еще только предстоит узнать, что те, за кого она так переживает, уже не нуждаются ни в чьей помощи и участии по эту сторону Последней Завесы.

Молча я отступил на шаг, открывая хрустальный шар, заполненный пламенем и черным жирным дымом.

– Там уже никого нет. Музафаровы колдуны взяли Академию. А флот накрыл их файрболами. По моему приказу. Никто не уцелел…

Пемси рванулась вперед, будто хотела нырнуть в магическую сферу. Алые и оранжевые блики заплясали по ее лицу, отражаясь в глазах, скользя по скулам, мерцая на полуоткрытых губах. Девчонка онемела и оцепенела, в самое сердце пораженная тем, что открылось ей.

Что ж, это ее расплата. За славу и обожание, за место во главе мятежа…

За предстоящее ей наместничество.

Где-то в глубине души я понимал, что сейчас перекладываю свою вину на чужие плечи. Но смотреть на дело иначе уже не мог. Даже сквозь радость оттого, что хотя бы двое из обреченных мною на смерть избежали уготованной им судьбы.

Все-таки крохотное облегчение. А то я уже начал ощущать себя какой-то исключительной сволочью. Хуже Охотника…

Молчание длилось недолго. Отойдя от первичного остолбенения, пышечка впала в совершеннейшее бешенство. Бессловесное, но оттого не менее понятное – в визге, от которого закладывало уши, явственно читались обвиняющие нотки. Оборванные только звонкой пощечиной, после которой моя древнейшая крепко взяла подчиненную за плечи, совсем негромко выговаривая:

– Пемси! Пе-емсиии… Памела Фелиция Дженкинс! – Не знал, что Келла способна так неожиданно оборвать чужую истерику. – Ну ты что?! Не у себя в подворотне орешь! Тут тебе не улица и не отцовский гарнизон.

Кое-что в услышанном потрясло меня совсем наособицу. На сей раз откровение касалось уже не младшей жены, а ее унтер-бандерши – забавной девчонки, которую я привык не воспринимать всерьез. Пемси и Пемси, от Памелы уменьшительное, имечко не из редких.

Зато фамилия ее у меканских парней всегда на слуху была, а у меня в особенности. Не забыть, как ни старайся, при ком меня вчистую из строя списали!

Памела Фелиция Дженкинс. Вот как, оказывается… Генеральская дочка, по табелю о рангах – вровень с магистерской супругой, не многим ниже городской эльфи без наследственной ренты. Папаша ее, помнится, командовал сектором фронта, где я от роду доставшиеся глаза оставил. На позиции «Отметка 77», как сейчас помню. Днем-другим позже и вовсе бы ног не унес. Даже праха горелого от той позиции не осталось.

Дженкинс на том, в самом начале перехваченном тесайрском наступлении изрядно поднялся – до высшего для человека чина премьер-генерала. Жаль, не сумел насладиться достигнутым в полной мере. Волна атакующих докатилась-таки до его командного пункта. Когда на третий день тяжелейших боев новопроизведенного полководца отрыли из-под рухнувшего наката личного бункера, он уже был изрядно повредившись в уме.