Станислав Янков: Пасхет

— Кстати, домой ты пока не едешь, — напомнил он. — Сейчас тебя заберет психиатр, и вы спокойно побеседуете. Без родителей.

Что ж. Это был очевидный расклад.

*

— Всего лишь хотела сменить фокус внимания на соматику. Не рассчитала силы, — вкрадчивым тоном пояснила я дежурному психотерапевту. К моему удивлению это оказался мужчина, а не женщина.

Он быстро набирал текст на планшете, параллельно записывая наш диалог на диктофон и бросая на меня внимательные взгляды. Потом долго листал записи в карте, пока задумчиво не уставился на меня.

— Это не попытка привлечь к себе внимание, — нарушила я молчаливые гляделки и опустила взгляд. — Родители обычно долго не заходят ко мне после ссоры. Думала, будет незаметно. И не так глубоко. Хотела сделать маленькую царапину, но не ожидала, что лезвие окажется настолько острым.

Вот же ситуация. Сгорела бы от стыда, если б умела так делать. Но тут моего могущества было недостаточно. Сейчас я даже провалиться куда-либо не могла. Все еще кружилась голова, и сложно было сосредоточиться на собственных мыслях. Хотя за анальгетики медикам спасибо.

— Ссоры? — повторил за мной доктор и приподнял брови в ожидании продолжения.

— Мы играли в Изнанку. Это была мамина идея. Родителям не понравилось, что я продала один игровой предмет. Он принадлежал мне, как и права на него. Но дело, наверное, не в виртуальном предмете, а в самом факте заработка, вместо того, чтобы играть для себя, — рассказывала я и теребила край домашней туники с пятнами засохшей крови. — Не могу воспринимать игру и все надстройки так же, как они. Да, это их детище, работа их жизни. Но почему я обязана чувствовать то же, что и они? Почему они не понимают? Они же умные люди.

— Поэтому ты решила отвлечься на физическую боль? — мягким тоном уточнил мужчина.

— Нет. В самом разногласии нет проблемы. Уже привыкла к их причудам. Просто у меня звуковой фокус внимания, а мамин крик всякий раз ужасно выносит мозг. Каждый раз ее ругань словно новая пытка. Хочется вогнать себе что-то в ногу или руку, лишь бы отвлечься. Мои попытки что-то сказать или оправдаться всегда усугубляют дело, и ссора становится только длиннее. А потом очень плохо. На этот раз я не выдержала.

— Стало легче? — уточнил он безо всякой иронии.

— Да. До того, как мама вошла в комнату и не поняла, что произошло, — почему-то хотелось оправдываться. — Совсем не ожидала, что она так быстро вернется. Обычно, когда меня запирают, то это минимум до вечера или следующего утра. Мне нормально. Никто не трогает. Отдыхаю от них. Правда с туалетом проблема. Но меня выпускают в ванную и на кухню.

— Так, — сказал мужчина спокойным голосом. — Запирают?

Мне не очень понравился его тон. Опять я ляпнула что-то не то? Это же обычные воспитательные меры.

— В этот раз всего на полчасика закрыли, — в срочном порядке пояснила я.

— И ты никак не можешь выйти из помещения?

— Могу постучать и попросить, чтобы пустили в туалет. Они всегда выпускают.

— Постучать?

— Эм…

— Где твой комм? — уточнил он.

На что я растерянно замерла.

Обычно коммуникатор заменял все необходимые документы. Маленький аппарат был буквально тем, с чем не расставались ни при каких обстоятельствах. В городе выйти голым из дому было не так неудобно, как без комма.

— Алессандра, мне в любом случае необходимо провести твою идентификацию.

— У мамы, наверное, — нахмурилась я.

— Алессандра? — давил он взглядом. Но мягкость тона не менял. — У тебя отобрали средства коммуникации?

— Временно, — буркнула я, утыкаясь взглядом в колени.

Доктор постучал большим пальцем по ободку планшета и поджал губы.

— Ладно, — спустя минуту раздумий вздохнул он. — Сейчас медсестра проводит тебя во временную палату. Там спокойно. Не стесняйся обращаться к медперсоналу. Хорошо?

— Хорошо.

— Мне нужно пообщаться с твоими родителями, — сказал он непререкаемым тоном.

*

Комм мне так и не вернули. Оказывается, родители его попросту оставили дома, не продумав этот момент. Но свои рефлекторно взяли.

Поэтому пришлось пялиться в окно палаты и медитировать.

С Аском мне связываться не стоило. Он тут же примчится в отделение, и вероятность новой ссоры на порядок увеличится.

Уйти отсюда своим ходом я пока тоже не могла. Как минимум, потому что была не способна это сделать. Меня попросту никуда не выпустят на кресле-каталке без документов.

Время шло, а обезболивающие постепенно прекращали действовать. У повышенного метаболизма были свои недостатки, и это одна из них — шестичасовая доза препаратов выводилась максимум за пару часов. Зато уже к вечеру рана должна была затянуться сама по себе, безо всякого лечения.