Станислав Янков - Ущербная

— Ясь, это для тебя вслепую. А у меня вся подробная информация в голове, и возможные риски в прогнозах интуиции. Как если бы я играла в Изнанку в режиме окна, а ты представлял это все это лишь по моим рассказам.

— Все равно. Если собралась что-то делать, сообщи мне, что именно и как.

— Но у тебя же совсем иной уровень и тип развития! У тебя не то, что не получится, тебе пока даже нельзя пытаться это делать. Для тебя это опасно. Как пропускать через себя электрический ток под высоким напряжением.

— А ты, значит, это уже можешь?

— Это аналогия с энергией — эфиром, праной, маной или чем бы она ни была, но пропускная способность по всем параметрам у нас сейчас совершенно разная. Мне трудно дать точную оценку твоему развитию, но я чувствую это интуитивно.

— Тогда, если без этих твоих экспериментов нельзя обойтись, хотя бы дай мне присутствовать. Если вдруг понадобится помощь… Хотя, о чем я? Тебя же никто не заставляет этого делать? Зачем ты вообще решила ходить по краю?

— Чары.

— Они того стоят?

— Да.

— А я так не считаю.

— Тогда прими тот факт, что у меня есть весомая причина.

Он выжидающе на меня уставился:

— Какая причина?

— Расскажу, как разгадаю ребус.

— Ты серьезно!? — брат рыкнул с раздражения.

— Ясь, я не хочу тебя злить или мотать нервы. Поэтому и не рассказала всего. Но мне необходимо развиваться.

Он поджал губы и замолчал на пару минут. Мне не понравилось это затишье.

— Есть еще что-то, из-за чего ты не рассказала о Хрониках сразу и продолжаешь вешать мне лапшу на уши. Я прав!?

— Доверься мне.

— Нет! Я прав. А ты — глупая дура, раз не понимаешь, — тыкал он пальцем мне в грудь.

— Я понимаю куда больше тебя. Именно поэтому прошу довериться.

— Это может тебе навредить?

— Нет. Но у меня не много времени, — пришлось дать часть правды. — Меньше половины, если все пойдет совсем плохо. Но я уже сказала, что близко…

— Что это!? — резко перебил он.

— Говорю же: это не то, что должно навредить.

— Судя по тому, что я замечаю, ты словно с ума сходишь и бросаешься в крайности. Значит, должно. Что это?

Плакать сейчас был не вариант. Объяснить, что все в порядке, тоже. Не поверит. Стереть воспоминания или еще как-то повлиять на его разум я банально не могла, потому что не умела.

— Ясь, прошу тебя. Доверься мне.

— Аль, почему тогда ты не можешь довериться мне? — спросил он отчаянно.

Аск очень переживал и нервничал. Зря я вообще начала этот разговор.

— Я доверилась. Иначе, не рассказала бы о Хрониках.

Он резко подскочил с места и начал наматывать круги.

— Все идет по плану. Нам сейчас о семье куда сильнее стоит переживать, — попыталась я перевести стрелки.

Аск неожиданно встал передо мной на колени и положил руки на мои ладони, пристально вглядываясь в глаза:

— Аль, ты мне доверяешь?

— Конечно, — без раздумий ответила я.

Брат молча выжидал со вселенской грустью в глазах.

Ой, нет. Только не это. Запрещенный прием. Это запрещенный прием!

— Ясь, ты же знаешь, как я тебя обожаю. Больше всего в мире.

Он продолжал молча смотреть щенячьим взглядом. И, ведь, знал, как это на меня действует.

— Я в туалет хочу. Отпусти, пожалуйста.

— В обмен на информацию.

— Ты издеваешься? Я не хочу ругаться.

— Нам не придется. Доверие. Помнишь?

Врать ему тоже не хотелось. Потому что эта ложь позже вылезет наружу. Сам он узнает или от меня уже не имело значения.

Я просидела так еще пару минут, но не выдержала:

— Благословение Якорь. Мне нужно его снять или как-то разрушить меньше чем за полгода. Это и есть мой ребус. Только я его не собираю, а ломаю.

— Всего лишь благословение? И все? Что оно делает? — брат удивленно моргнул, подняв брови.

— Утягивает в Хаван.

Он приоткрыл рот и стремительно побледнел.

— Оттуда же и Хроники. Точнее, поэтому. Просто что-то пошло не так. Сорвалось. Вот, я и осталась здесь. Но это циклическое событие и метка, то есть Якорь, все еще на мне. Больше мне ничего не известно, — сказала я в быстром темпе. — Можно мне в туалет?

Аск на автомате отпустил мои ладони и задумчиво уселся на пятки. А я убежала в уборную.

— Я могу хоть чем-то помочь тебе? — спросил он первым делом. У брата было бледное вытянутое лицо.

Эх, братик, если бы.

— Поэтому я не хотела говорить. Теперь ты понимаешь?

— Это не благословение, а проклятие какое-то. Уверена, что ничем не могу помочь?