Станислав Янков - Ущербная

Нет. Это мне точно не подходило.

Хотя сама техника была полезна в быту: что-то рассмотреть в темноте с ней было очень легко. Но только не в случае с рассматриванием жутких существ по углам. Потому что жуткие существа сами начинали всматриваться в ответ. А я этого видеть не могла и пугалась еще сильнее.

Больше всего страшила неизвестность. Как они выглядят? Об их внешнем виде мне говорила орущая паранойя, вырисовывая кошмарные картинки от которых стыла кровь.

Но вдруг это мирные обитатели, вроде духов или домовых? Или они действительно всего лишь чудились мне, и я сама нагнетала? Мне срочно нужно было это узнать, иначе, в скором времени я сойду с ума.

*

Кое-что относительно подходящее, я нашла лишь под утро. И не в активных, а в пассивных развивающих техниках. Правда, пассивной, эту совокупность действий было сложно назвать.

Данная техника больше походила на тот интуитивный транс, что я забраковала некоторое время назад. К ней относились дополнительные обряды и целая гора информации. Словно это была полноценная школа со своей философией, особыми активными техниками и крайне запутанной суттой. Если бы не подсказка Хроник на один из моих отчаянных запросов по поиску, я бы совсем не наткнулась на нее.

Данная Школа будто вышла из другой весовой категории, но интуитивно я чувствовала, что это мой путь. Словно наконец-то нашла не просто костыль, чтобы избавиться от страха темноты, а большой комфортабельный автомобиль, в котором мне теперь предстояло путешествовать и развиваться.

«Хроники, я действительно на своем уровне могу пользоваться этой техникой? Ничего, что она такая сложная?»

Хроники промолчали. Мол, делай выбор сама.

Интуиция не просто шептала, она орала, что эта школа мне подходит. Но я все не могла разобраться в сути мантры и действиях. Все было словно в тумане.

Под эти попытки и бесконечные повторения совершенно непонятных звуков, я все же уснула.

Как ни странно, проснулась я во сне. Как будто нырнула и вынырнула уже в другом месте.

*

Я прочно стояла на поверхности какой-то крошечной луны. Надо мною плескался безграничный буйный океан. Его воды постоянно меняли цвет, а волны образовывали сложные фигуры, словно не могли определиться с образами. Океан каждое мгновение находился в движении и каждое мгновение менялся до неузнаваемости. Ни единой точки постоянства.

Но самым странным для меня был факт четкого и ясного понимания, что это сон.

Никогда до этого не осознавала себя во сне. Каждое сновидение было для меня не менее реальным, чем сама жизнь. Даже сейчас я ощущала все то же самое, что и в жизни. Словно, находилась в странной реальности, но никак не в эфемерном сновидении.

Говорят, что после осознания себя во сне, можно управлять им по собственному желанию: летать, создавать предметы, менять окружение и сюжет. Как абсолютное божество своего крошечного мира. Но этот океан целиком завладел моим вниманием. В его буйные разноцветные воды с пляшущими волнами-фигурами и барашками можно было всматриваться бесконечно долго. Через некоторое время мне даже стало казаться, что я понимаю смысл этих явлений. Возникла уверенность в элементарной очевидности всего происходящего.

Это никак не обрадовало и не расстроило. Словно для понимания не нужны эмоции. Поэтому я рефлекторно откинула их за ненадобностью. Или они сами уже впитались этими буйными цветными волнами-образами? Какие самостоятельные.

Мне понравилось это состояние абсолютной ясности и безмятежного покоя. Невольно казалось, что спустя долгие столетия я наконец-то вернулась на порог родного дома.

Но меня беспардонно разбудили.

Какого беса!? Я же занята!!! Разве не видно!? Что эти люди себе позволяют?

Резко распахнув глаза, я пристально уставилась на виновника моего внезапного пробуждения. Комната была погружена в полумрак, поэтому рефлекторно использовала Ночное Зрение.

Аск отшатнулся с перекошенным лицом и подскочил с кровати.

— Что ты делаешь? — спросила я строгим тоном на автомате, хотя уже понимала, что это никакое не продолжение сна. Это мой мир и моя жизнь. По крайней мере, одно из физических воплощений существования. А передо мной — самый дорогой в этом существовании человек. И он с диким ужасом до сих пор пятился от меня.

Никогда не видела у брата такого выражения на лице.

— Извини, — я моргнула и встряхнула головой, сбрасывая остатки сна. Сознание медленно приходило в порядок, словно наваждение высыхало под палящим солнцем.