Константин Соловьев - Холера

Грейстэйл? Смрадоград? Унтерзон?

Дьявол, едва ли она сейчас в форме для серьезных похождений. Что ей сейчас по-настоящему надо, так это отдых. И, может, еще немного жратвы, чтобы скулящая от голода утроба соизволила заткнуться до вечера. Холера повела носом, точно бродячая собака. Отдых. Жратва. Где это все можно раздобыть, и поближе, да еще так, чтоб не подвергать свою шкуру опасности? Да еще и занять пару лишних часов своего никчемного времени?

Она сразу ощутила себя легче, потому что ответ пришел сам собой, соткался из пустоты, точно узор чар. И чтоб его прочитать не требовались великое знание ведьминского искусства.

Без сомнения — Руммельтаун.

Холера никогда не находила удовольствия в посещении ярмарок, даже в детстве, когда это событие зачастую служило главным праздником в году. Да, на ярмарках обычно бывало много такого, отчего стоило разинуть рот, однако Холера всегда ощущала себя там просяным зерном, угодившим в кадку с рожью.

Грязно, шумно, муторно, под ногами скрипит жухлое сено и раздавленная скорлупа, отчаянно несет скисшим молоком, лошадиным потом, мочой, гарью, дрянным кислым тестом, крашенной кошенилью тканью, пивом, помоями, палеными перьями, уксусом…

Руммельтаун, давно отвоевавший себе обособленный закуток почти на верхушке того исполинского каменного пениса, что звался горой Броккен, тоже был порядком шумным местом, но шумным на особый манер. Оказавшись здесь, Холера ощущала себя так, словно забрела не в торговые ряды, а в разбитый прямо посреди города лагерь ландскнехтов. Может, из-за кричащей пестроты палаток, которые в самом деле походили на разряженных в свои лучшие тряпки разбойников, возвращающихся с очередной войны.

Здесь никто не хватал тебя за руки, пытаясь всучить лежалый товар, здесь не было принято шумно торговаться, здесь не украшали ограду отрубленными кистями воришек. В Руммельтауне знали цену не только товару, но также продавцу и покупателю. Если звенит в кошеле серебро, будь как дома, Руммельтаун встретит тебя, точно дорогого гостя, развлечет, утешит и накормит. Щедрости в нем было больше, чем во многих адских баронах и герцогах. Даже если ты бедная ведьма с парой медяков в кармане, Руммельтаун не прогонит тебя вон, можешь хоть весь день разглядывать товары, открыв рот и гадая, из какой части света и для какой надобности они прибыли в старый добрый Брокк.

Прилавки с магическими гримуарами Холера обошла, не удостоив их даже взглядом, они не заслуживали внимания ведьмы, имеющей за спиной хотя бы пару кругов университетского обучения. Переплеты из сморщенной человеческой кожи, тусклые медные замки, бархатные закладки из траурного крепа, сернистое зловоние слипшихся страниц, изобилующих всякими мерзостями… Всем этим можно было впечатлить разве что школяра, видевшего демона лишь на гравюрах, которому впору рисовать мелом на мостовой классики вместо пентаклей [17] Пентакль — пятиконечная звезда, вписанная в окружность, распространенный оккультный символ, часто использующийся в ритуалах призыва демонов. .

Все таинственные ритуалы, описанные в них, были ложью от начала и до конца, сущей абракадаброй, призванной впечатлить несведущего и возбудить алчность в скряге. Демоны, покорно приносящие заклинателю горшки с золотом и самоцветами, обучающие всем мудростям и языкам, сладострастные суккубы, жаждущие ублажить своего повелителя, источающие благовония вместо пота… Холера, не скрывая презрения, хохотнула, минуя череду гримуаров с многозначительными и зловещими заглавиями вроде «Эхо в лабиринте» всемирно известного алхимика Максимилиана Фрауса или «Страж-демон» великого профессора-демонолога Акселя цу Пьерхофф. Может, она не была самой прилежной студенткой в Брокке, но даже она не стала бы использовать эти магические труды в ином качестве, чем как подтирку для жопы. Если бы все эти Фраусы и Пьерхоффы увидели хоть малую толику тех сил, знакомством с которыми щеголяли, мгновенно истекли бы кипящей мочой в собственные сапоги.

И лучше бы этим книжонкам оставаться фальшивками. Насколько было известно Холере, в тех случаях, когда в полнящихся абракадаброй и пышными иносказаниями инкунабулах самозваных алхимиков и демонологов случайно обнаруживалось зерно истины, это приводило незадачливого заклинателя к более страшным последствиям, чем потеря пары-тройки гульденов из кошеля.

Один ростовщик из Грейстэйла, как утверждали слухи, не отличался ни терпением, ни тактом, однако был столь упорен в своих магических изысканиях, что в какой-то момент сумел достучаться до самого маркиза Форнеуса, владетеля двадцати девяти легионов демонов. Надо думать, маркиз Форнеус в должной мере посмеялся, выслушивая требования самоуверенного мздоимца. Потому что он не только не лишил наглеца жизни, но и отчасти выполнил его волю, сделав самым богатым ростовщиком в городе. Форнеус вырвал у просителя все зубы, заменив их золотыми самородками, ввел под кожу по меньшей мере сорок крупных жемчужин, глазницы же инкрустировал парой огромных рубинов. Едва ли сам ростовщик был удовлетворен исполнением своих желаний, он свихнулся еще в момент награждения, не вытерпев боли, зато семья его оказалась обеспечена на всю жизнь.