Игорь Семёнов: Катавасия (СИ)

Двинцов потрясённо обвел глазами полки, спросил:

- А ты что, сам на всех этих языках читать можешь?

- А то как же! Дядю что ли просить?

- Так их же выучить надо было. А как, если в вашем мире на тех языках и не говорит никто?

- Ой ли! Так ведь все языки когда-то из одного вышли! Малость призадуматься - и дело готово. Говорить-то я, может и не смогу, а вот письменную речь разумею добре. Тут, как и везде, не токмо головою, а и душой вникать надо, тогда всё и получится. Сознание быть должно. Быть и работать.

- Угу, - поддакнул Вадим.

- Не разумеешь? Ну ладно, - вдруг сказал Отокар и указал на невесть откуда взявшуюся на пороге горницы рыже-белую кошку. Дверь была отворена, и кошка, очевидно, случайно забрела, - У кошки есть сознание, умник?

Личность Двинцова тут же воспользовалась случаем, чтобы продемонстрировать его победительный интеллект, и он мудрено пошутил словами из анекдота:

- Ну так, немножко есть, конечно, едва-едва самой хватает!

Отокар Двинцовского остроумия не оценил. Просто наморщил в ответ лоб, подняв глаза. Вадим тут же бросился оправдываться:

- Я хочу сказать, что, конечно, какое-то сознание у неё есть.

Тогда Отокар поднял палец и медленно и спокойно показал им на кошку. Та встрепенулась и подняла голову, словно почувствовала прикосновение. Тогда Отокар так же медленно и с какой-то силою в движении повёл пальцем, указывая ей путь к Вадиму на колени. И кошка пошла. Когда она уже оказалась у Двинцова, тот вдруг испытал приступ пронзительного страха: ему представилось, что сейчас Отокар велит кошке вскинуться, выпустить когти и оскалиться на него, на Двинцова... Кошмарный образ, и не понятно, что в таком случае делать. Но Отокар просто показал ей пальцем на дверь, и кошка, к вящему своему и Двинцовскому облегчению умчалась по своим кошачьим делам.

Отокар не дал Двинцову ни высказать восхищение, ни поделиться потрясением, он просто спросил:

- Ну? Есть у неё сознание?

Двинцов изобразил недоумение, ему непонятно было, какое этот фокус может иметь отношение к сознанию.

- Может, ты хочешь сказать, что она прочитала твои мысли? Или ты на её языке говорил? - нашёлся Двинцов, - Ты передал, а она прочитала?

Отокар покачал головою, подумал и поманил Вадим пальцем, показав на лавку рядом с собою. Тут же целый обвал мыслей овладел Вадимом. В этом было что-то унизительное. Вернее сказать, Вадим подозревал, что обращение с ним, как с кошкой, имеет целью его унизить. К тому же Вадим всё равно не понимал, как это может быть сходно, ведь кошка явно шла управляемая, он же пойдёт осознанно. "Или не пойду!" - решил Вадим и вдруг понял, что что-то мешает ему распрямиться. В первый миг мелькнула мысль, что он зацепился за что-то одеждой, но тут же Двинцов эту мысль отбросил, потому что ощущения были совсем другими. В следующий миг Вадим подумал, что приклеился штанами. Но то, что удерживало его, было не сзади, - Вадим в него упирался! Что-то мягкое и упругое, исходившее из ладони волхва. Вот тут сравнение с управляемой кошкой снова вернулось, и Вадим рванулся, но в результате лишь отлетел на скамью. Это было его первое столкновение с совершенно непонятным, бесконтактным воздействием. Двинцов ранее не знал ни такого воздействия, ни своих возможностей, но он дрался! Он не хотел сдаваться, Вадим, что называется, озверел и, раз за разом, молча бросался на эту невидимую стену, чтобы снова быть отброшенным на скамью. Ничего не получалось, но Вадим подумал, что если он сдастся, то потеряет веру в себя, и начал драться с ещё большим остервенением. Воспоминание о том, что сегодня его, как котёнка уже валял по земля Рач, только прибавило ярости. Если бы Вадим прорвался, он бы точно избил Отокара до полусмерти. Но все его рывки заканчивались на лавке, и Вадим внезапно начал чувствовать отчаяние. В следующий миг пришла боль от того, что Вадим ощущал себя смешным из-за своих нелепых телодвижений. Когда-то он часто дрался, бывало, что и получал, но когда вдруг осознал, как с ним обходится волхв, и насколько тщетны все его усилия, мелькнула мысль: "Я могу и не выжить!" Очевидно, мысли о смерти очищают, потому что после неё голова стала ясной, и Вадиму просто захотелось научиться такому. И тут же Отокар опустил руку.

- Это называется "накат". Сознание у нас у всех одинаковое, - сразу же заговорил он, не давая Двинцову скатиться в переживание собственной униженности, - Мышление разное... Точнее, осознавание. Ладно! После об этом, а то ещё больше запутаешься. Давай, смотри лучше.