Яна Тулиша - Инквизитор [litres]

– Друг сообщил нам, – диакон наклонился к нам, сверкая глазами. – Они соберутся на границе леса завтра, чтобы выполнить свой грязный обряд.

Я едва не заплясал от счастья. Все, о чем я мечтал, должно было свершиться уже завтра. Мы проведем охоту на ведьм, и уже завтра, как только догорит костер, меня посвятят в инквизиторы.

Мы долго говорили с диаконом о том, где именно соберутся ведьмы и как лучше с ними справиться. Мы должны были сделать это железными обручами и клинками. Чейз предложил дождаться, пока вокруг нас соберется народ. Я с радостью согласился, представляя их ярость и гнев.

Потом, лежа в постели и размышляя о том, что мне предстояло сделать, я подумал об отце. Знал ли он, каким великим станет его сын? Знал ли хоть малую часть того, что оставлял позади, отправляясь в леса, становясь отшельником? Я стыдился его.

Проснуться мне пришлось от голоса Чейза. Я так и не узнал, как он пробрался в мою комнату так рано.

Бесцеремонно устроившись у меня на кровати, он крутил в руках железные обручи величиной с запястье, которые нам выдал вчера диакон. Я сонно потер глаза и поднялся. Решив, что для охоты сойдет и обычная одежда, я натянул заранее приготовленные отцом штаны и рубаху. В таком одеянии я чувствовал себя непривычно, но, если мы хотели поймать ведьм, нужно быть готовым ко всему.

– Когда отец придет за нами? – спросил я у Чейза.

Друг, погрузившись в свои мысли, казалось, и не заметил вопроса.

– Думаешь, железо поможет? – совершенно неожиданно задался он вопросом.

Я застыл над бадьей с уже остывшей водой. Стоило сказать послушникам, чтобы принесли ее к нужному времени, а не с восходом солнца. Мои руки чуть дрожали. Я умыл лицо и провел влажной ладонью по волосам.

– Конечно поможет! – с уверенностью ответил я. – Рафаэль показывал нам это множество раз.

Чейз примерил обруч на свою кисть и издалека любовался им. Ему нравились оковы. Он говорил, что однажды Рафаэль попросил его помочь в допросе пойманной ведьмы. Скорее всего, это была ложь. Но я никогда не говорил ему, что знал правду. Мы были детьми.

– А спорим, что я убью вдвое больше твоего? – Его настроение всегда менялось резко. Он протянул мне свою большую ладонь и улыбнулся.

Мне не хотелось показывать перед ним свою слабость, и я слегка сжал его руку, принимая вызов.

С улицы доносились крики толпы. Шла подготовка к весенней ярмарке, к Пасхе город наводнится людьми. За окном пропела птица. Взглянув на двух мальчишек, она встрепенулась и улетела, словно ее никогда и не было.

В дверь постучали, и Чейз спрыгнул с кровати, по привычке поправляя одежду. За несоблюдение порядка нас жестко карали. Вошел Рафаэль, на его морщинистом лице играла победоносная улыбка. Глубокие карие глаза смотрели на нас с нежностью и любовью, казалось, даже его черная ряса сияла в тот день. Мы встали перед ним, выпрямив спины и вскинув подбородки. Мы были горды.

– Нам пора, – сказал Рафаэль и повел нас к выходу из церкви.

По пути я заметил, что Чейз немного пританцовывает от удовольствия. Взгляд его ангельских глаз то и дело обращался ко мне, ожидая увидеть мой восторг.

Я представил, как мой меч вонзается в человеческую плоть, дробит кости, окрашивается кровью, и задрожал в предвкушении. Как я и говорил, мы были детьми.

Битва была недолгой и достаточно предсказуемой. Ведьмы не знали о том, что их уже предали. Среди них была лишь одна девушка старше нас. Остальные девочки – лет тринадцати – словно испуганные мышки, хлопая длинными ресницами, глядели на наши мечи. Они бросились бы врассыпную, но мы с Чейзом заранее придумали хитроумный план, не давая им пути к отступлению.

Я бился как мог. Мой меч обрушивался на головы ведьм с ужасным треском, мое лицо было забрызгано их кровью. Я был мечом, правосудием, настигающей гибелью, я купался в их боли. На мгновения мне казалось, что я покидаю этот мир, и именно тогда я чувствовал свою близость к Господу. Никакие молитвы не могли заменить собственный гнев, выпущенную на свободу силу.

В какой-то момент вспыхнул огонь, вокруг появились люди. Они кричали, и я чувствовал их вопли внутри себя. Костер горел, и я горел вместе с ним. Я…

– Вы были для них монстром.

– О нет, Натан. Я был для них Богом!

Чейз возник рядом, он кричал вместе с толпой. Только потом я понял, что ревущие звуки, эхом отдающиеся в моей груди, были моим криком, а не толпы. Суд здесь был не нужен, колдовство было явным, и люди требовали сожжения.